Псевдоним для героя. Глава 17

Бумс!..

Витек не успел даже вскрикнуть – лопата мягко вошла в шею, перерубив позвонки, словно нож гильотины. Голова, оставляя извилистый кровавый след на полу, закатилась обратно в комнату, выпучив широко раскрытые глаза, в которых застыл тревожный вопрос: «Чо это, типа, было?»

…Перешагнув через бьющееся в конвульсиях тело, Бригадир ввалился в комнату. То было зрелище, достойное пера великого Стивена Кинга. Перед бандитами стоял не тихий, убогий пенсионер-землекоп, но лесной демон, плод безумной фантазии художника-извращенца, выписавшего свое творение свежей кровью и дерьмом. Настоящей кровью и настоящим дерьмом. На шоколадном, как у негра, косматом лице экс-могильщика бешеным огнем сверкали воспаленные глаза. Крепкие, натруженные руки сжимали лопату, с острого лезвия которой стекали на пол алые капли. В самом кошмарном сне не увидишь подобного. И пусть на Бригадире не было брюк, по лицам бандитов пробежала судорога ужаса, ибо ждал их не легкий бой, а тяжелая битва с непредсказуемым концом.

«Ну что, суки, не ждали»? – мрачно ухмыльнулся бывший землекоп, ловко крутанув лопату на пальцах, разгоняя вокруг себя волны фекального смрада. Связанная Ангелина с восхищением смотрела на мстителя.

Первый метнулся к брошенному на печь пистолету, но, не сделав и шага, рухнул на пол, с диким воплем вцепившись в разрубленное сухожилие руки. Мгновение спустя – второй сокрушительный удар. Лопатой сверху! Н-на! Бригадир вложил в него все оставшиеся силы. Но, увы, усталость и волнение сыграли свою роль, он промахнулся. Клинок вместо шеи врезался под лопатку и намертво застрял в спине. Бандит кулем осел на пол и грохнулся лицом вниз. Из перекошенного рта черным потоком хлынула черная кровь. Бригадир рванул лопату, но окровавленный черенок выскользнул из рук. Черт!

Второй, придя в себя, воспользовался заминкой и, выхватив из-за пояса охотничий нож, с криком:

«Я убью тебя, хорек вонючий!!!», прыгнул на землекопа. На нем тоже отсутствовали брюки, но Бригадиру от этого легче не стало. Враг был молодым, крепко сбитым бойцом, налитые свинцом мускулы играли под дубовой кожей. К тому же он хорошо отдохнул и был полон сил, в отличие от раненого землекопа, едва стоявшего на ногах. Их взгляды скрестились, словно шпаги. Бригадир узнал его. Это он, тот самый щелкопер, что верховодил бандой извращенцев, глумившихся над Ксюшей. Пять долгих месяцев Бригадир охотился за ним, и вот наконец… Перед внутренним взором мелькнуло заплаканное, перепачканное тушью «Маскара» лицо внучки, ее большие, полные соленой влаги глаза. «Деда, неужели они не понесут уголовной ответственности?! Они кричали, что в прокуратуре у них все схвачено и в милиции тоже. Неужели на свете нет справедливости, деда?» – «Есть, есть правда», – думал тогда Бригадир, прижимая к седой волосатой груди голову девочки. «Сколько их было?» – «Пятнадцать»…

Что победит сегодня – молодость и сила или справедливость и ненависть?..

Враг целил в глаз, Бригадир успел увернуться, лезвие, просвистев рядом с виском, отсекло мочку уха. По инерции соперник пролетел вперед, разнеся в щепки маленький деревянный столик. Тут же развернулся и прыгнул снова, направляя кинжал на сей раз прямо в сердце. Такой удар мог пронзить грудь насквозь, и ни один блок не смог бы его остановить. Пришлось отступить. Началась неистовая охота, похожая на травлю медведя. Кинжал рассекал воздух, из дурно пахнущей глотки врага со свистом вырываюсь тяжелое дыхание и брызги слюны. Взмах, второй!.. Еще! Давно не захватывало дух? Тогда попробуй это! Клинок высек искры, зацепив каменную печь. Удар в шею! Бригадир подставил предплечье, кровь брызнула в лицо бандита. Члены деревенели с каждой секундой, старик понял, что сейчас он свалится без сил. Сделав еще один шаг назад, он уперся в стену. Все, отступать дальше некуда. Справа мешала печь, слева шкаф… Бригадир мрачно ухмыльнулся приближающейся смерти, раненой рукой откинул со лба седую прядь и пригладил бороду. Ангелина неистово кувыркалась по кровати, пытаясь освободиться от пут.

– Все, старый пердун, добегался, – промычал негодяй, – сейчас я выпущу кишки тебе, потом кончу ее, а потом вернусь в город и изнасилую в особо извращенной форме твою полоумную внучку, накатавшую на меня телегу в ментуру. Чтоб не было так обидно. Обещаю, ей понравится, и она попросит еще. аль, ты не увидишь этой живописной сцены…

Поглумившись минуту-другую, он улыбнулся, словно пьяный маньяк, и поднял кинжал. Бригадир сжал зубы. Как обидно! Как близка была победа! Увы, нет в мире справедливости. Прощай, Ксюша, и извини, что я не смог выполнить обещания…

Он закрыл глаза, увидел в темноте ночи раскосые глаза внучки…

– Бригадир! Держи!

Враг обернулся на крик. Бригадир разжал веки. На тахте стояла Ангелина, сжимая в руках лопату, вырванную из спины второго бандита. Для подонка с кинжалом это было полной неожиданностью. Как эта сучка смогла развязаться?

– Держи! – еще раз крикнула Ангелина и по высокой дуге метнула оружие загнанному старику…

Это была великолепная картина. Воистину, нет границ человеческим возможностям! Что движет им, венцом творенья? Что движет им, когда, казалось бы, нет сил даже шевельнуться, когда пересохшие губы не складываются в последнее «прощай», когда мир вокруг рушится и распадается на молекулы, атомы… Когда… Нет, это не объяснить обычными законами физики или психологии, это не объяснить вообще…

Неукротимый дух вернулся в бренное тело и, слившись в последнем страстном порыве, в едином стремлении победить, заставил Бригадира взвиться вверх. По-кошачьи изогнувшись, землекоп поймал лопату и, падая, успел нанести разящий, смертельный удар, напрочь снесший врагу макушку черепа..,

…Он не знал, сколько времени прошло после этого. Минута, час?.. Когда он открыл глаза, Ангелина лежала на тахте без сознания, забрызганная кровью и мозгами. Бандит сидел возле печи на полу, уронив половину своей головы на грудь, заливаемую потоком пузырящейся крови. Его правая рука по-прежнему намертво сжимала кинжал. Бригадир шевельнулся, дополз до покойника, закрыл ему глаза, разжал сведенные агонией пальцы и извлек оружие. Затем, бережно положив лопату на колени, сделал на древке три последних зарубки…

Он поднял усталый взор и увидел полоску солнечного света, пробившуюся сквозь пыльное окно. По его изможденным, впалым щекам потекли слезы…

***

– Нам, кажется, стрелку забили. Вернее, тебе, – Шурик положил трубку и с сочувствием посмотрел на страдальца Генку.

– Какую еще стрелку? – авторитет поставил на стол рюмку и занюхал водку рукавом карденовского пиджака, по привычке натертого чесноком.

– Стрелка – это обряд такой у братвы. Впрочем, уже не только у братвы… Встречаются люди и интеллигентно беседуют. В тихом, уютном уголке, без свидетелей.

– Что такое стрелка, я и без тебя знаю, – обиделся Генка, – не в Африке живу. Кто забил-то?

– Крендель. Смотрящий за городом. В пятницу, возле старого моста.

– Зачем?

– Какое-то у него деловое предложение. Генка плеснул водки и аккуратно, не дотрагиваясь рюмкой до распухших губ, ввел водку в ослабленный организм.

– Совсем без зубов-то не останусь?

– Не останешься. По их обычаям, на стрелках зубы не выбивают, только за жизнь общаются. Анекдоты там, шуточки всякие… Зубы – следующий этап.

– И чего делать?

– Встречаться. Думаю, у них мирные намерения. Скорей всего, хотят просто познакомиться.

Генка опять лег на тахту и запричитал:

– Ой-ой-ой… Познакомиться. Этот Лакшин тоже познакомиться хотел. А потом по сопатке ногой. Может, не ехать, Сашок? Боязно мне что-то.

– Они тебя еще сильнее боятся, Ген. Иначе б не звонили. А чтоб и дальше боялись, придется съездить. Иначе грош цена твоему авторитету.

– Еще одну статейку напишешь.

– Всего должно быть в меру. Живое дело никакие статейки не заменят. Да тебе и говорить-то там ничего не надо. Пусть они говорят, а ты щеки надувай, дескать, не интересны вы мне, шелуха от семечек.

– Ох! – продолжал вздыхать Генка.

– Хуже будет, если они поймут, что ты, мягко говоря, самопал. Вот тогда тебе точно «зе енд». И мне заодно.

Шурик опустил глаза на сломанную руку. Завтра снимут гипс. Еще неизвестно, как там все срослось. Говорят, если срастется не правильно, надо ломать по новой. Прекрасные, наверно, ощущения. Но все же это лучше, чем инструмент хирурга Челюсти.

– Надо съездить, – решительно заявил Шурик, – не бойся, я подстрахую. Из пулемета. Черт, машину у тебя отобрали… А на автобусах авторитеты не ездят. Даже на такси. По крайней мере, на стрелки.

– Ой, боязно что-то, – продолжал гундосить Генка.

– А в кабаках с бабами плясать тебе не боязно? Не дрейфь! Ты – Бетон, крутой мужик!

– В пятницу, говоришь? Ладно, хрен с ними, сгоняю…

Бетон уткнулся в стену и захрапел. Шурик еще раз посмотрел на гипс, потом на авторитета… Обрез бы Генке… Но с холостыми…

– Тихомиров!

– Да, это я.

– Держите, – пожилая медсестра протянула конверт с рентгеновскими снимками.

– Там порядок?

– Это вам врач скажет, я только снимки делаю, – женщина скрылась за ширмой.

Шурик извлек снимок, посмотрел сквозь него на свет, ничего не понял и убрал фотографию своих костей обратно в конверт.

– Спасибо.

– Не за что, – донеслось из-за ширмы. Рентген пришлось делать в больнице, в поликлинике отключили электричество за неуплату. Теперь надо вернуться, показать снимок врачу. Гипс сняли утром, врач обнадежил, сказав, что на ощупь – порядок, но рентген не помешает. Позвонил в больницу, договорился, чтоб щелкнули.

По коридору прокатили тележку с пациентом. Рядом бежали врачи, колдуя на ходу, медсестра держала над головой капельницу.

– Мы теряем его! Пульс нитевидный! Мы теряем его!

– Давление падает!

– Нужен разряд!

– Какой разряд?! Спирт, спирт давай!

Процессия скрылась за поворотом коридора. Шурик постоял немного, глядя ей вслед, пожал плечами и повернулся в противоположную сторону, к выходу…

– Маша? Здрав…

Она попыталась сделать вид, что не заметила Шурика. Отвернула лицо в сторону наглядного пособия «Что мы знаем о проказе», висевшего на стене, и прошла мимо. Шурик схватил ее за руку.

– Маша, подож… Она плакала…

– Машенька, что случилось, кто тебя? – Шурик был ошарашен встречей.

– Никто. Пусти! – она вырвала руку и быстро пошла дальше по коридору, прикрывая лицо ладонью.

– Вот дурочка, – усмехнулся кто-то за спиной, – корчит из себя неизвестно что. Как маленькая.

Шурик повернулся. Сзади стояла молодая девица в белом халате.

– Простите, Маша – моя знакомая. Что с ней?

– Ай! – пренебрежительно махнула рукой девица, – сама себе создает проблемы. Рекомендацию ей для института надо, а Жаба не дает, пока она с ним не того…

– Какая жаба?

– Не какая, а какой. Главврач. Суслик наш озабоченный. А Машка живет в каком-то выдуманном мире. Давно бы уж… Ну и будет еще целый год говно за паралитиками убирать. Ты сигареткой не угостишь?

Шурик протянул пачку.

– Спасибо… Меня Леной звать. Ты правда Машку знаешь?

– Правда… Послушай, Лен, ты передай ей… Хотя нет, не надо…

Шурик, тупо посмотрев на портрет прокаженного, резко развернулся и пошел к выходу.

Если она не получит рекомендации, то не поедет поступать, не поедет поступать – еще на год останется здесь… И он сможет видеть ее… А в Питере ее быстро кто-нибудь охмурит. В Питере она про какого-то Шурика из общежития и не вспомнит…

На улице его окликнули:

– Шурыч! Здорово, брателла!

Рядом притормозила легковушка, «хонда» красного цвета. Генкина «хонда». Шурик сразу узнал ее по вмятине на бампере. Неделю назад, когда они ехали искупнуться, Генку подвел глазомер, и он зацепил стоящий у обочины черный джип. Из джипа тут же выскочил разъяренный неврастеник, похожий на лысеющего орангутанга, и, раскорячив пальцы, с воем бросился к обидчику. Генка благородно остановился, собираясь извиниться, хотя мог и свалить. Орангутанг, изрыгая с детства знакомые каждому слова, рывком распахнул двери «хонды», играючи выволок водителя, замахнулся для справедливого акта возмездия и вдруг застыл в позе мальчика, прячущегося от молнии. Чуть погодя, выйдя из позы и приложив ладони к сердцу, он бубнил, проглатывая слова, какой-то нечленораздельный монолог. «Бетон, блин, я нечаянно тут тачку бросил… Бетон, с меня кабак, в натуре, извини, выпил, я все починю, у меня в сервисе схвачено… Вот, держи… Мало? Базара – ноль!..». Генка, пряча три сотенные в карман, великодушно простил и похлопал неаккуратного товарища по плечу. «Учись ездить, братишка, а то на ремонте разоришься».

Сейчас Шурик решил было, что Генке вернули машину, но, увы, за рулем сидел не авторитет, а однополчанин журналиста – Егорка. Лицо его озаряла акулья улыбка, от которой всем становилось светлей. И слону, и даже маленькой улитке.

– Садись, Шурыч, подкину! Тебе куда?

– В поликлинику, на Таракановскую, – растерянно ответил журналист.

– Нормалек, по пути. Залазь!

Егорка с места взял в галоп, оставив на асфальте черный след от колес и облако сизого дыма в атмосфере.

– Мировая тачила! (НЕ РЕКЛАМА!) – он ласково погладил торпеду. – С места рвет, как ужаленная. Всех делаю!

В подтверждение он газанул и легко обошел по обочине ползущий самосвал.

– Повезло, по дешевке взял. Джипарек мой помнишь? Расколошматил всмятку. Как чувствовал, что не надо водку с пивом мешать. Ну, и влетел в овражек. Краном вытаскивали. На мне-то ни царапины, а на джипарь смотреть больно.

– А эту где взял?

– Прикинь, мент знакомый позвонил. Говорит, тесть тачку нулевую пригнал из Европы для себя. Но придется продать, дескать, бабки срочно нужны. Отдает по номиналу, за двадцатку. Я сгонял, посмотрел. Точно, нулевая тачила, бампер только помят. В гараж тесть ментовский не вписался. Но червончик за это скинул. Такая штучка в салоне трешницу стоит. Двести лошадей, сечешь? Сплошная электроника. Мой джипарь отдыхает на трассе. Люка, жалко, нет, но я договорился, вырежут.

– Да, без люка плохо, – – согласился Шурик, с грустью глядя на дорогу.

– Тесть ментовский, прикинь, свинья, бычки о сиденья тушил! – Егорка ткнул пальцем в прожженную дырку. – За это еще тонну снять можно было, да я лоханулся, не заметил сразу.

Шурик понимающе кивнул головой. Действительно, хоть Генка и стал авторитетом, но на его манерах это никак не отразилось.

– У тебя-то как?

– Ничего… Гипс сегодня сняли, снимки вот сделал.

– С запуткой-то разобрался? Крендель вроде на тебя наезжал? – Разобрался… – Крендель нынче присмирел… Ходят слухи, его вчера взорвать хотели. Якобы Гена Бетон. Слыхал про такого? – Читал в газете.

– Резкий папик. Мочит всех без разбору. С Кренделем у него дорожки пересеклись, он ему гранату и заложил. Охрана вовремя заметила, а то отскабливали бы сейчас мозги от стены. По мне, так жалко, что заметила. Кренделю туда и дорога.

– Это точно Бетон?

– Больше некому, у остальных задница сморщится Кренделя гасить. Гена и Лазаря в Блуде утопил, ясен перец. Крендель в пятницу Бетону стрелу забил, во потеха будет. Куликовская битва – два. Кто-то из них домой точно не вернется. Комсомольцы, блин, добровольцы…

– Погоди, я слышал, на стрелках только разговаривают? – взволнованно уточнил Шурик.

– Брось ты, Шурыч… Раньше – да, манерничали. Понятия всякие блюли. А теперь кто первым ствол достанет, тот и прав. Мы уже с пацанами тотализатор устроили. Кто кого из них замочит.

Егорка выскочил на тротуар, обошел пробку из трех машин и лихо, со свистом влетел в поворот.

– И на кого ты поставил?

– На Бетона, ясен перец! Две тонны! Кренделю, борову жирному, там ловить не хрен. Ко мне его бойцы подкатывали, мол, съездить с ними, подсобить. Распустили сопли – в город чужаки лезут, надо объединяться, давать отпор. Патриоты сраные. Я отказался. Не потому что боюсь, а хочу, чтоб Бетон Кренделю навалял по самые брови.

– А если Бетон не придет?

– Это Крендель скорее сдрейфит… А Бетон – мужик! Авторитет. Придет, иного и быть не может, потому что не может быть никогда…

Однополчанин резко притормозил возле поликлиники.

– Приехали! С вас червончик! Шутка! Ха-ха! – от Егоркиных голливудских зубов отскочил солнечный зайчик. – Ты чего? Да пошутил я!

Шурик вышел из стоп-кадра.

– Да, спасибо…

– Покеда, брателла! Телефон знаешь, звони. Погодка классная, на природе посидим, девчонок свозим в Блуде искупаться.

– Пока.

Егорка, выкинув хабарик в окошко, умчался, оставив шлейф выхлопных газов и мотив знакомого шлягера Марго, лившегося из мощной акустической системы «хонды». «Ты кинул меня – я осталась одна…»

«И чего теперь делать? – Шурик присел на высокий бетонный поребрик. – Ехать нельзя, Убьют. И не ехать нельзя, тоже убьют. Не сразу, но от этого не легче. Да, пикантная ситуация.

Черт, впутал я Генку, зубы бедняге уже выбили, теперь вот остальное на подходе. Свалить, может, к бесу?..»

Мимо, громыхая по дороге, словно барабан, промчался милицейский джип производства Ульяновского автомобильного завода. (НЕ РЕКЛАМА!) В боковых окнах мелькнули голые по пояс милиционеры в фуражках. Жара! Шурик поднялся и, решая на ходу идиотский ребус, пошел в общагу, забыв про врача и снимки. Рука не кривая, и ладно.

http://wpristav.com/publ/belletristika/psevdonim_dlja_geroja_glava_17/7-1-0-1120