Псевдоним для героя. Глава 8

– Ваша пресса, господин президент.

Вышколенный лакей, облаченный в смокинг с отливом, держа на полусогнутой руке поднос с газетами, бесшумно переместился к столу и с почтительной миной на усатой морде замер.

– Благодарю. Оставь, – Алексей Максимович указал на угол стола.

Лакей поклонился и грациозной, отлично поставленной походкой покинул кабинет Кренделя.

Любовь к изящным манерам Буров привил себе с детства, когда в четырнадцать лет оказался в Новоблудской тюрьме для малолеток по обвинению в нанесении тяжелых увечий тогдашнему чемпиону города по подпольным боям без правил. В камере, где парился будущий президент, томились еще восемь юнцов, в том числе и один негр – сын новоблудской проститутки, обслуживавшей зарубежных гостей. Звали его Васей, он, разумеется, говорил по-русски и по манерам ничем от своих бледнолицых земляков не отличался. Подсел он за банальный грабеж, отобрав у сверстника часы и пластик жвачки. Буров, чья фантазия уже тогда не имела разумных границ, использовал соседство с Васей фантастическим образом. Из простыни Васе скроили белую сорочку, из черной бумаги свернули «бабочку», и теперь каждое утро негр брал на кухне тележку с баландой, развозил ее по камерам и вежливо по-английски произносил:

«Ваше кофе, господа». Поначалу с английским были проблемы, но Крендель пристыдил товарища, чуть не открутив ему ухо, и языковый барьер тот преодолел.

С тех пор Алексей Максимович не мог отказать себе в подобных украшающих быт мелочах и держал при офисе пару-тройку халдеев. Чтение по утрам газет тоже вошло в привычку, он посвящал этому занятию полтора часа ежедневно. Особое внимание он, конечно же, уделял местной прессе, что и понятно. Хозяин обязан знать, что творится в своем доме. Начинал Крендель с анекдотов, повышающих тонус, затем переходил к колонке криминальной хроники, как наиболее актуальной с профессиональной точки зрения, оставив на закуску сексуальные изыски звезд и политические извращения…

Как только за лакеем закрылась дверь, Алексей Максимович взял «Новоблудский вестник», лежавший сверху, и развернул на нужной странице. Анекдотов не напечатали, пришлось сразу заняться криминалом. Хроника сегодня не отличалась масштабностью, в колонке упоминалось о пожаре с летальным исходом, изъятии ОМОНом у малолетки двух граммов анаши и двух дорожно-транс-портных происшествиях. Крендель хотел уже отложить газету, перейдя к следующей, как в самом низу столбца заметил заголовок «ВЗРЫВ В КОТЕЛЬНОЙ».

«13 ИЮЛЯ ОКОЛО 16 ЧАСОВ В КОТЕЛЬНОЙ, ПРИНАДЛЕЖАЩЕЙ ОБЩЕЖИТИЮ ЗАВОДА ЖЕЛЕЗОБЕТОННЫХ КОНСТРУКЦИЙ ИМЕНИ КЛАРЫ ЦЕТКИН, ПРОГРЕМЕЛ МОЩНЫЙ ВЗРЫВ.

В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОЛНОСТЬЮ ВЫВЕДЕНА ИЗ СТРОЯ СИСТЕМА ТЕПЛОСНАБЖЕНИЯ МИКРОРАЙОНА. ПО СЧАСТЛИВОЙ СЛУЧАЙНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЖЕРТВ НЕТ. ПРИБЫВШИЕ НА МЕСТО ПРОИСШЕСТВИЯ СОТРУДНИКИ МИЛИЦИИ И ФСБ НЕ ИСКЛЮЧАЮТ, ЧТО ИМЕЛ МЕСТО ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ АКТ. МОЩНОСТЬ ВЗРЫВНОГО УСТРОЙСТВА СООТВЕТСТВОВАЛА 300 ГРАММАМ ТРОТИЛОВОГО ЭКВИВАЛЕНТА. ПО МНЕНИЮ ИНФОРМИРОВАННОГО ИСТОЧНИКА ИЗ ОРГАНОВ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ, В ГОРОДЕ НАЧАЛСЯ ПЕРЕДЕЛ ТОПЛИВ-НО-ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО РЫНКА, СВЯЗАННЫЙ С ПОЯВЛЕНИЕМ В НОВОБЛУДСКЕ ПРЕСТУПНОЙ ГРУППИРОВКИ, ВОЗГЛАВЛЯЕМОЙ НЕКИМ ГЕНОЙ БЕТОНОМ. ЧЛЕНАМИ ДАННОЙ ГРУППИРОВКИ УЖЕ СОВЕРШЕН ЦЕЛЫЙ РЯД ТЯЖКИХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, В ТОМ ЧИСЛЕ ЗАКАЗНЫХ УБИЙСТВ. ЭТА КОМАНДА ОТЛИЧАЕТСЯ КРАЙНЕЙ ЖЕСТОКОСТЬЮ, СПЛОЧЕННОСТЬЮ И ОРГАНИЗОВАННОСТЬЮ, В СВЯЗИ С ЧЕМ ЕЕ УЧАСТНИКИ ДЛИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ ОСТАЮТСЯ НЕДОСЯГАЕМЫМИ ДЛЯ ОРГАНОВ. МЫ БУДЕМ СЛЕДИТЬ ЗА ДАЛЬНЕЙШИМ РАЗВИТИЕМ СОБЫТИЙ».

Подписи под текстом не было. Вернее, стояло стандартное «Отдел расследований». Крендель грозно свел брови и еще раз, более внимательно, прочел заметку. Что еще за Бетон? Где-то он уже про него слышал… Где?

Буров позвонил в золотой колокольчик, стоящий на столе. Мгновенно, словно джинн из кувшина, появился лакей.

– Позови Алика. Срочно!

Лакей испарился. Через секунду из кувшина вынырнул Черный прапор. – Слушаю, Алексей Максимович?

– Это ты мне про Бетона рассказывал? – – Крендель отложил газету в сторону, впившись в помощника тяжелым взглядом.

– Бетон? Гена, кажется?

– Да, Гена. Напомни-ка.

– Так это свежая история. Ирокез с Челюстью журналюгу за ноги подвесили, который про «Бензобак» написал. Журналюга и сознался, что его Бетон подрядил.

– Все, вспомнил… На, почитай, – Крендель швырнул газету на край стола, – в самом низу, про взрыв.

Алик, присев на кресло, взял газету. Читал он еще слабовато, по слогам, поэтому на ознакомление с текстом ушло минуты три.

– Что скажешь? – спросил Алексей Михайлович, когда эстонец поднял глаза.

– Взрыв был точно. Я живу рядом, рвануло так, что у меня кота контузило, к ветеринару пришлось тащить. Теперь заикается.

– При чем здесь твой кот?

– Жалко просто, когда из-за таких отморозков животные страдают.

– Откуда этот Бетон выполз?

– Мы пробивали, но думали, что…

– Что?

– Что журналюга соврал.

– То есть плохо пробивали, так?

– Ну, не совсем…

– В ментуре узнавал?

– Алексей Макс…

– У братвы?

– Я спросил кой у кого… Не слышали. Крендель хрустнул костяшками пальцев, что было дурным знаком.

– Я не буду тебе сейчас ничего говорить, Алик. Надеюсь, ты все уже понял сам.

– Конечно, – эстонец не боялся ничего на свете, но моральное унижение было для него самым страшным наказанием, и он предпочел не нарываться, – я все сделаю.

– Город мой, и я не пущу сюда никаких Бетонов! Найди его и… – «Принеси голову», – продолжил мысль эстонец.

– Потом посмотрим, что это за Бетон. Я боюсь, что он связан с ментами, это им нужна была статья про бензин.

– Вроде с ментами у нас мир… Договорились ведь. Изолятор им подарили.

– Мир с северными, а нас прессует управа. К тому же время идет, люди уходят, появляются новые.

Алик тоже хотел ввернуть что-нибудь философское, но ничего, кроме «век воли не видать», не вспомнил.

– У тебя неделя срока. В следующий понедельник представишь подробный отчет, – подвел черту Крендель, – запиши!

Помощник сделал отметку в блокноте. Крендель учил подчиненных аккуратности и штабной культуре.

– Узнаешь что-нибудь раньше, сообщай немедленно. Работай!

Черный прапор быстро встал и скрылся из кабинета с максимально разрешенной скоростью.

«Кретины, никакой ответственности! – подумал, оставшись один, Алексей Максимович. – И это в то время, когда наша общественная организация не полностью рассчиталась с государством по налогам…»

Крендель подошел к окну, приоткрыл жалюзи и взглянул на любимый город. Его город. Родной… Как он прекрасен, особенно сейчас, в конце мая„ когда все цветет и зеленеет. Какой здесь чистый воздух! Где еще в мире найдешь такой воздух?! Нигде не найдешь, даже в штате Огайо…

…Мочить, мочить!!!

– Сашенька!.. Что, что у тебя с рукой?! – добрые глаза Цветковской переполнялись шокирующим ужасом.

– Террор, – коротко ответил Шурик, – сепаратисты. Воины ислама.

– Какой террор, Сашенька?! Какой ислам? У нас, в Новоблудске?

– Про взрыв в котельной слышала? Вот, зацепило.

– Какой кошмар! Что ж ты в дверях-то, проходи. Кофе будешь? По собственному оригинальному рецепту.

– Не вижу повода отказаться.

Шурик упал в кресло, вытянул ноги, осмотрелся. Офис замредактора журнала «Мир беспредела» напоминал аттракцион «Пещера ужасов», разве что здесь было гораздо светлее. Белые стены были обильно украшены фотографиями кровавых сцен, орудий пыток и очаровательных физиономий покойников. Прямо напротив сидящего Шурика висел плакат, изображающий детину с бензопилой в волосатых лапах на фоне привязанной цепями к столбу обнаженной красавицы. Столб был залит кровью, из чего напрашивался вывод о дальнейшей участи девчонки. «МИР БЕСПРЕДЕЛА – ЧИТАЕМ ВСЕЙ СЕМЬЕЙ! Подписной индекс…»

В углу кабинета Шурик заметил ту самую пилу, топор, несколько ножей, банку с красной краской, ржавые кандалы, отчлененную руку, цепь и швабру. Все это хозяйство было небрежно свалено в кучу, словно забытое вышедшим на пенсию палачом. Цветковская, хлопотавшая с чайником, обратив внимание на настороженный взгляд Тихомирова, успокаивающе махнула рукой:

– Фотографы инвентарь у меня бросают. Представляешь, во всей редакции кладовки нет. Раньше хранили в коридоре, в шкафу, но после того как голову украл кто-то, я к себе все перетащила.

– Какую голову?

– Из папье-маше. Хорошо, хоть рука осталась. Людмила Анатольевна поставила на столик кофе, приготовленный по обещанному оригинальному рецепту – пол-ложечки на ведро воды. Заботливо размешала сахарную песчинку. Минут десять обсуждались общие вопросы, связанные с тяготами жизненного пути и недостатком денежных средств. Потом перешли на профессиональные темы.

– Просто не с кем работать, Сашенька! Была б моя водя, я бы этих бездарей на версту к перу не подпустила. – Цветковская поставила чашку и протянула руку к лежащим на столе бумагам. – Ты только послушай, как пишут. «В дверях его встретил бывший хронический алкоголик Лукошкин, а ныне труп…». Или вот, один умник выдал. «На месте преступления убийца совершил акт дефекации (насрал)». Я спрашиваю, зачем уточнять? А он отвечает – не все знают, что такое дефекация! И ведь не выгонишь – сплошные блатари! Приходится фотографиями полосы заполнять. Меня уже от этих отрезанных рук и ног даже не тошнит, представляешь? Привыкла! Вчера велели поехать в морг и отснять процедуру вскрытия. В ближайшем номере выйдет эта красота. – Обязательно куплю.

– Я тебя умоляю, Сашенька.

– Тиражи-то держите?

– Самое поразительное, что да. Даже собираемся прибавить со следующего месяца. Двадцать тысяч делаем. Для Новоблудска это рекорд, больше ни у кого нет.

Шурик кивнул на детину с бензопилой:

– Это кто?

– Из рекламного отдела мальчик. Эдик Петухов. У него дома три кошки. Мы сейчас из него торговую марку журнала хотим сделать. Вроде как Макаревич на пельменях.

Шурик представил угрюмую рожу на красочной упаковке, заполненной отрубленными пальцами, но вслух комментировать не стал.

– А это? – показал он на яркую фотографию, пришпиленную к стене рядом с плакатом. На фото юная особа с шикарными формами, опоясанная пулеметными лентами, заменяющими одежду, целилась в Шурика из пистолета.

– Аллочка, спецкор. Наша «мисс Беспредел»… Как кофе?

– Класс! Лучше только в Бразилии.

– А вообще-то я по «Рассаднику» скучаю, – вздохнула Людмила Анатольевна, – как там прекрасно было.

– Я тоже, – поддержал Шурик, – каждую ночь грядки снятся. Послушай, Люд, тебе текстик не нужен? Профиль ваш, фактура эксклюзивная. Про братка одного.

– Маньяк? Педофил? – деловито отозвалась Цветковская.

– Я ж говорю, братан. Бандит. Может, найдешь местечко? Гонорар вперед не обязательно.

– Найти-то не сложно… Жалко, что не маньяк. У нас сейчас на них дефицит, а шеф требует. Писал ты?

– Нет, парнишка один знакомый. Написано нормально, гарантирую. Очень хочется парню помочь, а то пропадет талант. Вот дискета.

– Я почитаю, – Цветковская взяла дискету, – но обещать ничего не могу… Он жив?

– Кто? Автор?!

– Да нет же! Бандит этот.

– По-моему, да.

– На свободе?

– Вчера еще был.

– Дело в том, что шеф дал установку, – Людмила Анатольевна виновато потупила взор, – писать только про тех бандитов, которые или на том свете, или сидят. Хорошо сидят. Чтобы без последствий… Публика среди них всякая попадается, иной прочитает, а потом гранату в окно залимонит.

– Этот не залимонит. Если залимонит, я сделаю ремонт за свой счет. Могу дать расписку. Он исключительно порядочный бандит.

– А кто такой, кстати?

– Бетон. Гена Бетон. Не слышала?

– Читала что-то. Кажется, в «Вестнике».

– Да, там писали.

– А почему он Бетон?

– В этой статье, – Шурик показал на дискету, – сказано, что он во время какой-то разборки двух бойцов в бетон живьем закатал. Лет десять назад. С тех пор так Бетоном и зовут. Блатным только повод дай, сразу кличку вешают, или, как это у них называется – погоняло.

– Ужас какой… Он редакцию в бетон не закатает?

– Сказал же, не бойся… Бандитам тоже реклама нужна.

Цветковская еще раз вздохнула:

– Все равно жаль, что он не маньяк. А про некрофилов у твоего знакомого нет?

– Не знаю, вряд ли… Я вечерком позвоню, хорошо? А то парень волнуется.

– Позвони. А может… Ты меня давно в гости не приглашал, – Людмила Анатольевна игриво укусила свой мизинец.

– Приглашу. Потом. Сейчас боюсь застудить.

Шурик страдальчески кивнул на гипс. Приглашать Цветковскую в его творческие планы не входило, хотя это, без сомнения, заметно ускоряло появление статьи в журнале. Ох уж эти женщины. То ли дело с Максом Кутузкиным. Два пузыря спиртосодержащего продукта, и никаких проблем. Приносите еще. Поставим с пометкой «Срочно в номер!».

Рубить с плеча и говорить Людмиле Анатольевне: «Давай останемся добрыми, хорошими друзьями!» – Шурик по понятным причинам тоже не стал. Дорога в «Мир криминала» окажется для него мгновенно заказанной.

– Поправляйся скорее, – пробежавшая по лицу Цветковской тень досады подсказала Тихомирову, что на личном фронте замредактора без перемен.

– Сам хочу, – обнадежил женщину мужчина, поднимаясь с кресла, – как только снимут гипс. Да, вот еще… Ты мне фотоаппарат на денек не одолжишь? Любую мыльницу. Я свой вместе с рукой сломал. Хорошо?

Бригадир с треском летел через кусты, пригибаясь к земле как можно ниже, хотя ниже было некуда. Но выпрямляться нельзя, его могли заметить и открыть огонь. Силы заканчивались, до спасительного берега реки оставалась еще метров триста, а собаки уже дышали в спину. Он перепрыгнул через сваленное бурей дерево, зацепился плечом за торчащий сук, грязно выругался. Ссадина была неглубокой, но страшно болезненной. Впрочем, через секунду бригадир уже не чувствовал боли, охваченный жаром погони. Клинок лопаты снес возникшую на пути тонкую березку, словно тростинку. „Быстрей, давай же быстрей!», – он яростно заставлял себя не сбавлять скорости. В мелькнувшей за кустами воде качнулась бледная луна. Еще немного… Собаки не полезут в воду без команды.

Слева, буквально в метре, клацнули челюсти. Бригадир кувырнулся через правое плечо, уходя от броска огромного, черного как ночь ротвейлера. Пес проскочил вперед, промахнувшись. Пропахал передними лапами землю, пытаясь затормозить…

Река шумела впереди, сразу за полянкой и окружающим ее частоколом кустов. Но полянку надо еще перебежать, а сил осталось на несколько шагов. Второй пес выскочил из темноты, но вдруг замер, не решаясь прыгнуть. Огромный самец, размером с крупного волка. Он тяжело дышал, клочья пены падали между коротких кривых лап. Первый зверь, закончив тормозить, бросился назад и сейчас находился за спиной у Бригадира. Со стороны усадьбы доносились крики преследователей. Бригадир поднял голову и увидел черное, в бусинках звезд небо. Он понял, что стоит в центре поляны, и искать спасения на деревьях бесполезно. Собаки, рыча, приближались, пока еще не решаясь прыгнуть на неподвижную фигуру человека. Но они прыгнут, они обязательно прыгнут, и тогда конец. А через две минуты здесь уже будут враги…

Бригадир глухо застонал, обнажая старые, пожелтевшие, но по-прежнему крепкие клыки, отскочил в сторону и быстрым, как удар самурайского меча, движением поднял над головой лопату. Первый ротвейлер прыгнул…

Заметка о взрыве котельной, напечатанная в «Новоблудском вестнике», появилась еще в тройке местных газет, разумеется, в переработанном и расширенном виде. Это не удивительно, город не был избалован вниманием авторитетов и террористов, и новость стала сенсацией. Также о чрезвычайном происшествии сообщили две коммерческие радиостанции и местный телевизионный канал. Последний не просто ограничился сообщением, но и попросил начальника управления внутренних дел прокомментировать событие. «Есть мнение, что за взрывом стоит некий преступный авторитет Гена Бетон. Скажите, вам знакомо это имя?» – «Конечно. Его преступная группировка, равно как и все остальные группировки, находится на постоянном контроле нашего поля зрения. Не так давно в ходе операции „Торнадо» мы задержали нескольких ее активных членов. Изъято два десятка стволов огнестрельного оружия и около пяти килограммов взрывчатки. Сегодня мы знаем, в каких ресторанах обедает группировка, в каких банях моется, поэтому ее ликвидация – дело времени. Горожане могут спать спокойно…»

К тиражированию террористической новости Шурик Тихомиров не имел никакого отношения. Сработало старое правило – настоящий журналист может получать информацию где угодно, даже от другого журналиста. Или соседнего издания. Читатель должен знать правду? Должен. На языке профессионалов это называлось компиляцией, на обычном – передиралово.

Криминальный репортер Артем Карасев услышал о проделках Гены Бетона случайно, от возмущенного Макса Кутузкина, к которому завернул по рабочей нужде.

– Смотри, передрали внагляк и хоть бы спасибо по факсу послали, ворюги! – Макс сунул Артему мятый номер «Трудового Новоблудска» и ткнул пальцем в заметку «Взрыв в котельной». – Мне не жалко, пускай дерут, но не так борзо! Заплати и печатай спокойно. Пять газет, по червончику с носа, итого полташечка на черный вторник. Согласен?

– А то! Чего за материал?

– Про Генку Бетона, беспределыцика нашего.

– Дай-ка…

Как специалист по беспределу, Артем не мог пропустить мимо ушей любимое слово. В последнее время он не всегда успевал следить за текущей хроникой, полностью отдавшись работе над «Мафией Новоблудска». Издатели торопили, они уже прилично потратились на раскрутку будущего книжного шлягера. Артем нервничал, бестселлер получался не очень толстый, а издатели платили за объем. Материала катастрофически не хватало, автор решил нафаршировать книгу фотографиями, которых, однако, тоже не хватало. С фотографиями выручил знакомый фотограф. Под глубоким секретом он сварганил десяток постановочных снимков, запечатлевших сцены бандитской жизни. На одном из них подонок в бордовом пиджаке живьем закапывал в могилу связанного бизнесмена. Бизнесмен кричал, широко разинув рот. Роль жертвы пришлось играть Карасеву, ибо никто из нанятых натурщиков в могилу лечь не согласился по причинам суеверия. Артем не боялся быть опознанным, в объектив попал только кричащий рот. Пояснительная надпись утверждала, что снимок сделан скрытой камерой и является эксклюзивным. Равно как и все остальные.

И все-таки издание не дотягивало до нужных габаритов, Артем лихорадочно искал новых героев для своих страниц. Маньяков, извращенцев и прочих уродов-сатанистов он решил пока не задействовать, в надежде, что посвятит им отдельный сборник «Новоблудск сексуально-маньячный». Оставалось две недели до срока сдачи рукописи, потом издатели начнут резать ставки.

К Максу Карасев заскочил в надежде выклянчить парочку-другую свежих историй, чтобы, причесав их на свой пробор, сунуть в любимое детище. Макс, к слову, не очень-то охотно делился с Карасевым, считая того выскочкой, халявщиком и фигурой дутой. Подумаешь, в задницу из пистолета попали… На жопе царапина, а крику на всю страну…

– Бетон? – Артема вопросительно прищурил глаз, просматривая заметку. – Что за пряник?

– Здрассте… – Кутузкин решил зацепить конкурента по криминальному перу за живое, – ты в каком городе живешь? Таких людей в лицо знать надо.

– Я знаю, конечно, – небрежно ответил Артем, бросая на стол «Трудовой Новоблудск», – не все, разумеется, но знаю.

– Говорят, он не наш, не местный. С весны здесь сшивается. Помнишь, в мае из Блуды двух покойничков рыбачки выудили? В цементных ботинках. Вроде его ребят работа.

Покойников из Блуды рыбачки действительно вытащили. По поводу остального Кутузкин умышленно заблуждался, дабы вызвать у собеседника нездоровую зависть к его осведомленности. Артем, впрочем, не выказал удивления.

– Да, я в курсе… Те двое его людей на пять тонн развели, сами виноваты. А про взрыв тебе в ментуре слили?

– Щас! Дождешься от них… Есть у меня человечек, к Гене вхожий. Только, старина, это сугубо между…

Макс обернулся на кабинетное окно и, не узрев прилипшего к стеклу вражеского уха, продолжил:

– Между нами.

– Да какие вопросы! – развел руками Артем. – Сам умирай, а источника прикрывай.

– Я тебя могу свести, если хочешь, конечно. Пообщаетесь с глазу на глаз, глядишь, что-нибудь и подскажет. Но сразу предупреждаю – не для записи. В смысле не для статьи.

– Ну, о чем базар?! – твердо заверил Карасев.

– И второе. Источник головой рискует, а поэтому…

Макс лукаво улыбнулся: Ничего страшного не произойдет, если он снимет пару сотенок с этого расфуфыренного павлина. За все надо платить. Лучше деньгами. Главное, не передозировать.

– Что? – насторожился Артем.

– Поэтому захочет материальной страховки.

– Сколько?

– Откуда я знаю? Но в сотни две уложишься. Не так, в принципе, и много.

– Фотки сможет достать?

– Легко. Бетон в семейном кругу, представляешь? Где ты еще такое найдешь?

Артем задумался, взвешивая в голове «за» и «против». Двух сотен было жалко, но, с другой стороны, если он получит информацию, то уложится в срок с книгой и потерю компенсирует. К тому же материал о Бетоне, несомненно, обогатит «Мафию», никто не упрекнет автора в незнании темы. А по поводу «разговора без записи», так это чепуха. Без записи ты с любимой общайся, а не с журналистом. Короче, все ясно.

– Без проблем. Забивай стрелу на завтра, я подъеду.

– 0'кей, я брякну тебе вечерком.

– Про фотки не забудь у человека спросить.

– Конечно.

Артем, сославшись на заботы, исчез, увлекая за собой шлейф «Дульче Габбаны» (НЕ РЕКЛАМА!) и более сложный аромат несвежих носков. Второе было явно ощутимей, поэтому Макс распахнул окно и покинул рабочее место, решив отсидеться у Глоткина до восстановления атмосферы.

Роль осведомителя сыграет тесть, лишняя сотня ему не помешает. С фантазией у него порядок, врать умеет без стеснения в карих глазах и красноты на впалых щеках. Полную лажу гнать, конечно, не стоит, придется встретиться с Тихомировым и про этого Бетона что-нибудь разнюхать. Он говорил, что много знает. С фотографиями сложнее, левак не прокатит. Хорошо б у Тихомирова были.

http://wpristav.com/publ/belletristika/psevdonim_dlja_geroja_glava_8/7-1-0-1102