Морская война для начинающих. Морской бой

На сегодня существует ряд постулатов, касающихся ведения войны на море, из которых следует вторичная роль надводных кораблей в уничтожении других надводных кораблей. Так, в западных странах принята базовая точка зрения, что уничтожать надводные корабли должны подлодки и авиация. В странах, чьи основные морские ТВД находятся сразу за территориальными водами, также придаётся определённое значение ракетным катерам и малым корветам, которые рассматриваются как средства ударов именно по надводным кораблям.

Бои между большими надводными кораблями основные игроки в мире (кроме России, и, видимо, Китая) считают, в принципе, возможными, но вторичными по сравнению с другими их задачами (обеспечение противолодочной обороны и противовоздушной обороны корабельных соединений).

В России возможностям надводных кораблей вести бой с себе подобными придают куда большее значение.
 

Фрегаты проекта 22350 – носители самого мощного в мире арсенала противокорабельных ракет. И количественно, и качественно. Ещё бы целеуказание обеспечить…

Кто прав?

На первый взгляд – Запад.

Во-первых, действительно, ничто не может сравниться по разрушительной силе с массированным авиаударом. А современные атомные подлодки представляют собой огромную опасность для надводных кораблей.

Но в то же время против этих доводов говорит история.

Так, за всю историю человечества после 1945 года только две дизель-электрических и одна атомная подлодка уничтожили по одному кораблю на реальной войне.

В 1971 году пакистанская ДЭПЛ «Хангор» потопила индийский фрегат «Кукри». А в 1982 – произошла известная атака атомной подлодкой «Конкэрор» ВМС Великобритании аргентинского крейсера «Генерал Бельграно». В 2010 году предположительно северокорейская подлодка потопила южнокорейский корвет «Чхонан».

Всё.

А вот боёв между надводными кораблями и уничтожения надводных сил надводными силами было куда как больше – в разы.

Начиная с уничтожения эсминца ВМС Израиля «Эйлат» ракетными катерами ВМС Египта в 1967-м году. И далее 1971 год – Индо-пакистанская война. 1973 – арабо-израильская. 1974 – бои за Парасельские острова. 80-е – танкерная война в Персидском заливе. И под занавес холодной войны – операция «Богомол», в которой один из иранских кораблей («Джошан») был уничтожен ракетной атакой американских кораблей. Ещё один корабль («Саханд») – совместным ударом ракетного корабля и палубного штурмовика. А также китайская операция на островах Спратли в 1988.

Количество боевых кораблей и катеров (вместе), погибших в этих боях, исчисляется десятками.

В 2008 году первое боевое применение ВМФ России против иностранного государства тоже представляло собой в некотором смысле морской бой – ракетный удар по грузинским катерам. Уничтожить не удалось ни один. Но, по крайней мере, их атака на российский конвой была сорвана, катера были загнаны в базу, где их уничтожили десантники.

Таким образом, исторический опыт последних десятилетий говорит о том, что морской бой между надводными силами не просто не потерял актуальности, а остаётся основной задачей надводных кораблей.

Даже в условиях, когда есть возможность использовать ударную авиацию, роль надводных кораблей остаётся критической.

О том, как базовая ударная авиация и надводные силы взаимодействуют друг с другом, и какую роль в этом взаимодействии играют надводные корабли, можно прочитать в статье «Морская война для начинающих. Взаимодействие кораблей и ударной авиации».

Но сегодня речь пойдёт о «чистом» морском бое, без авиации.

Реально ли это?

Исторический опыт говорит о том, что да.

Более того, почти полное отсутствие авианосцев в нашем флоте просто обрекает ВМФ России на перспективу разбираться с противником с помощью ракетных кораблей, хотя бы в некоторых случаях.

И это не какая-то фантастика.

События 1973 года в Средиземном море показывают, что иногда это возможно даже против авианосного флота. Кроме того, успешные учебные атаки ракетных кораблей против авианосцев имели место и на западе.

С другой стороны, значимые авианосные силы в мире есть только у США. Все остальные наши потенциальные противники или просто такие же, как мы (то есть не могут рассчитывать на серьёзную воздушную мощь далеко от своих берегов), или ещё слабее.

А это означает, что вне боевого радиуса базовой авиации мы будем с ними в одинаковом положении. И нашей (и их) главной силой будут корабли.

Сегодня ВМФ присутствует в Средиземном море, обеспечивая безопасность нашей группировки в Сирии и коммуникации с этой страной. Готовится к развёртыванию ПМТО в Судане, опираясь на который наши корабли смогут присутствовать в Красном море и Персидском заливе.

При любом обострении отношений со многими странами в этих регионах бой с их кораблями легко станет реальностью. То же самое легко может произойти на Балтике (см. статью «Балтийский флот – бывший флот? Нет!»).
 

Корветы проекта 20380 – костяк сил на Балтике, в Красное море они уже тоже бегали.

И в случае Персидского залива, Аравийского и Красного морей кораблям гарантированно придётся драться самостоятельно. В Средиземном море – в значительной степени тоже.
 

Исходное положение

Разберём положение, в котором оказываются отряды боевых кораблей или одиночные корабли, оказавшиеся в отрыве от «берега» и тех возможностей, что он даёт. Или же они просто некоторое время вынуждены действовать самостоятельно.

Вокруг условно (мы же помним про кривизну поверхности планеты, да?) плоская поверхность без укрытий, рельефа и т.д. Дальность обнаружения чего угодно, что не излучает, равна дистанции визуальной видимости. Можно включить РЛС, и тогда она увеличится до дальности прямой радиовидимости. Но это автоматически означает, что корабль демаскирует себя. И радиотехническая разведка противника в самом лучшем случае установит факт наличия корабля (или кораблей), а в худшем – за некоторое время выявит координаты и параметры движения цели с точностью, достаточной для ракетного удара.

При этом невозможно точно установить, обнаружен корабль или отряд кораблей противником или ещё нет.

Ситуацию дополнительно будет осложнять факт наличия у противника спутниковой разведки (если она есть). Конечно, полосы, в которых спутники могут что-то обнаружить, и время их пролёта примерно известно. И это даёт возможность уклоняться от обнаружения. О том, как такие вещи конкретно делаются, на примере реальной спутниковой группировки показано в статье «Морская война для начинающих. Выводим авианосец на удар».

Любой корабль (или отряд кораблей) может действовать аналогично. Но надо понимать, что это в любом случае ограничивающий фактор – всегда есть зона, в которую нельзя заходить в то или иное время. А это сужает свободу манёвра.

В этой ситуации необходимо, во-первых, быстро найти противника. Во-вторых, не попасться по пути «на глаза» какому-нибудь торговому кораблю, иначе «торговец» может «засветить» корабль. В третьих, сделать это, не излучая.

Затем нужно успешно атаковать первым. И всё это время оставаться невидимым для противника.

Более того, в идеале даже после атаки противника необходимо не показать ему своё местоположение.

Таким образом, изначально командир корабля (или отряда кораблей), начавший операцию по поиску и уничтожению противника в море, должен решить вопрос со скрытным обнаружением противника и скрытным же выходом на рубеж пуска ракет.

В этот момент он сделает то, чего советские военачальники требовали от вверенных им сил с самого момента появления противокорабельных ракет на вооружении ВМФ – выиграет борьбу за первый залп.

Затем ему нужно сохранить скрытность и сразу после залпа. И одновременно оценить результаты удара. Затем – быстрый отход, чтобы подкрепления противника его не обнаружили.
 

Уклонение от обнаружения

При поиске противника надо учитывать все факторы.

Так, орбиты разведывательных спутников противника известны. Зная это, можно использовать их и уклоняться от обнаружения, не заходя в те места, которые в ближайшее время попадут под наблюдение из космоса.

Хотя корабль действует автономно, но получать разведсводки он может в любом случае. В этой связи очень важно включать корабли в сети взаимного обмена информацией (ВЗОИ) на ТВД.

Но даже без этого очень важного шага можно передавать на корабли кое-какую важную информацию. Так, возможно давать командиру корабля оповещения о взлётах базовой патрульной или разведывательной авиации противника с аэродромов. Эта информация позволяет, зная лётно-технические характеристики авиации противника, спрогнозировать время, в которое разведывательный самолёт может оказаться в том же районе, что и корабль.

Что в этом случае делать?

В одних ситуациях, надо просто быть готовым подавить связь самолёта. И максимально быстро сбить его, будь он обнаружен.

В других – быть готовым «притвориться танкером». Идти как торговое судно по обычным для них курсам и с обычной для них скоростью.

Например, командир корабля планирует рывок через район, в котором, по его мнению, опасность авиаразведки противника высока. При этом речь идёт о районе с интенсивным рыболовством. Допустим, известно, что оптико-электронных обзорных систем, позволяющих ночью выполнить визуальную идентификацию цели, у противника на самолётах, применяемых для разведки над морем, нет.

Тогда логично переход через район осуществить ночью, используя ведущих промысел рыбаков, как прикрытие – у них в момент промысла обычно выключены терминалы АИС (чтобы не показывать «рыбные» места конкурентам). Их навигационные РЛС опознать корабль не смогут. Соответственно, если в темноте корабль где-то «пристроится» рядом с рыбаками, то авиаразведка его гарантированно отличить от рыболовного судна не сможет.

Также помогает скрыться от наблюдения движение в потоке торговых судов. Правда, тут уже нужны меры предосторожности посерьёзнее. Хотя бы потому, что АИС у «торговцев» в основном включена. И радиоконтрастная цель без сигналов этой системы может привлечь к себе лишнее внимание.

Днём нужно держаться на расстоянии, исключающем визуальное опознание с торговых судов. Но, при всех трудностях, такой способ скрываться, тем не менее, возможен.

Проверка гражданского «трафика» – муторное дело. Авиаразведке придётся опознавать каждую цель визуально. Это, во-первых, долго. Во-вторых, этим могут пренебречь из-за недостатка сил авиации. В-третьих, это даёт возможность внезапно сбить разведчиков и восстановить скрытность.

Проблемой являются подлодки – гидроакустический комплекс ПЛ легко отличит боевой корабль от торгового судна на довольно большом расстоянии.

Но, во-первых, не всегда. Во-вторых, иногда есть возможность нейтрализовать подводные силы противника заранее, в самом начале конфликта. В-третьих, лодка далеко не всегда сможет атаковать корабль сама. В этом случае она даст «на берег» только координаты, курс и скорость цели, чтобы уже с берега её повторно обнаружили (например, авиацией) и нанесли удар. В-четвёртых, эти данные могут оказаться настолько неточными, что их нельзя будет использовать. Ну и в-пятых – лодок на театре военных действий может просто не быть.

То есть у командира корабля есть время.

Он может, например, зная, что у противника с момента обнаружения корабля до подъёма крупных сил авиации «на удар» проходит два часа, и имея данные о времени на перелёт с каждой авиабазы в регионе, попробовать периодически менять курс так, чтобы авиация, вылетевшая в расчетное место цели (о терминологии – см. статью «Морская война для начинающих. Проблема целеуказания»), ничего там не нашла. Дальше будет поисковая операция. А это опять – время.

И, в общем, шансы уйти есть. А потом вернуться, если это необходимо.

Приведём реальный пример вывода корабельного соединения из-под условного авиаудара. Американского авианосного соединения из-под удара советской морской ракетоносной авиации:
 

Это был шок.

Результаты радиопелегнования показали, что вновь сформированное авианосное ударное соединение («Энтерпрайз» и «Мидуэй»), в составе более 30 кораблей маневрирует в 300 милях юго-восточнее Петропавловска-Камчатского и проводит полёты палубной авиации на удалении 150 км от нашего побережья.

Срочный доклад в Главный штаб ВМФ.

Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Советского Союза Горшков С.Г. незамедлительно принимает решение. Срочно выслать на слежение за АУС сторожевой корабль «Сторожевой», три многоцелевые атомные подводные лодки проекта 671 РТМ, организовать непрерывную воздушную разведку, привести в полную готовность всю морскую ракетоносную авиацию ТОФ, установить тесное взаимодействие с системой ПВО на Дальнем Востоке, привести в полную боевую готовность все части и корабли разведки ТОФ.

В ответ на такие агрессивные действия американцев подготовить к вылету авиадивизию морской ракетоносной авиации в готовности, в понедельник обозначить авиационно-ракетный удар по авианосному соединению.

Параллельно готовились к удару и многоцелевые атомные подводные лодки с крылатыми ракетами.

13 сентября, понедельник. Разведке ТОФ предстоит обнаружить местонахождение АУС и навести авиадивизию морской ракетоносной авиации.

Но в это время на кораблях авианосного соединения США введён режим радиомолчания. Выключены все радиолокационные станции.

Мы внимательно изучаем данные оптикоэлектронной космической разведки. Нет достоверных данных о местонахождении авианосцев.

Тем не менее, вылет авиации МРА с Камчатки состоялся. В пустое место.

Только через сутки, во вторник 14 сентября, мы узнаём по данным постов ПВО на Курильских островах, что авианосное ударное соединение маневрирует восточнее острова Парамушир (Курильские острова), проводя полёты палубной авиации.

Контр-адмирал Карев В.А. «Неизвестный советский Перл-Харбор»

Как видно, если знать, как действует противник, то уклониться от обнаружения можно.

Тот факт, что у американцев от удара «увернулось» именно авианосное соединение, не должен сбивать с толку – во время таких «отрывов» они не летают. И точно также могли бы уйти и ракетные корабли, без авианосцев.

Разбор того, как уклонения от обнаружения авиацией проводились на учениях в западных флотах можно посмотреть в статье «Как ракетному кораблю потопить авианосец? Несколько примеров».

Так или иначе, возможность скрытного прохода корабля (или кораблей) в назначенный район реальна.

Естественно, что «берег» должен оказать всю необходимую информационную поддержку, где-то провести операцию по дезинформации противника, подтолкнуть его к переброске авиации на другие направления, отвлечь другими силами и т.д.

На самом же корабле вопросами уклонения от обнаружения должна заниматься специально выделенная группа офицеров или даже специально сформированный для этой задачи штаб. Отсюда также следует то, насколько хорошо моряки должны знать авиацию, её возможности и тактические приёмы.

В такого рода действиях западные корабли имеют одно важное преимущество – на них сегодня ставится навигационная РЛС гражданского образца. Её излучение неотличимо от такового же у гражданских судов – торговых или рыболовных. Но одновременно та же Thales отработала даже целеуказание для зенитно-ракетных комплексов по данным НГРЛС.

Для России технически возможно оснащать корабли ВМФ такими НГРЛС, которые можно подстроить под излучение гражданских станций. Это жизненно важно.

У вопроса есть и ещё одна сторона.

Если даже противник получил «контакт», то сбить его разведку с толку, находясь в зоне дальности его ракетного оружия, в условиях, когда противник имеет информацию о положении нашего корабля (или кораблей), можно.

Приведём пример.

В 1972 году на Тихоокеанском флоте проходило учение по радиоэлектронному противодействию по замыслу службы РЭП флота – морской бой между бригадой ракетных кораблей и бригадой артиллерийских с применением ракетными кораблями станций помех «Краб», а артиллерийскими – только снарядов пассивных помех.

В результате стрельба артиллерийских кораблей создала одними лишь пассивными помехами настолько сложную помеховую обстановку, что разобраться в ней стороны смогли только через полчаса после выхода на дальность применения оружия друг по другу.

Это нужно учитывать и использовать – если даже тебя обнаружили, это не конец.

Но надо действовать быстро.

Всё вышеописанное ни в коем случае нельзя понимать, как рекомендацию лезть на надводных кораблях «под берег». Например, Норвегии. В ходе идущего военного конфликта, в котором она участвует против нас вместе с союзниками по НАТО.

Это для ситуаций, когда силы противника также ограниченны, как и наши. Например, военные действия наших кораблей против японских где-нибудь в окрестностях Малаккского пролива или Персидского залива. Или против турецких – в Красном море. То есть там, где обе стороны в относительно равном положении. И «бросить на весы» всю мощь своих Вооружённых сил вообще и авиации в частности не могут. Воюют тем, что есть с собой.
 

Скрытное обнаружение противника

За исключением случайных выходов кораблей враждующих сторон на дистанцию взаимного обнаружения, противника придётся именно искать. И искать так, чтобы самому остаться незамеченным.

Та информация от разведки, которая будет поступать на корабль, может содержать в себе какую-то информацию о противнике, иногда не точную, иногда устаревшую, иногда точную и актуальную, но недостаточную для применения оружия. Любая такая информация сузит районы поиска. Но в любом случае корабль (или корабли) должны будут искать противника своими средствами.

Сузит районы поиска и пост радиоразведки (радиоперехвата) на корабле. Но, опять же, только сузит. В идеальном случае – укажет какой-то ориентир (узкость, остров и т.д.), рядом с которым сейчас находится противник. Но без поиска всё равно не обойтись.

Самое главное из средств поиска – радиотехническая разведка. Средства РТР на борту кораблей позволяют обнаружить работу РЛС кораблей противника за сотни километров. Естественно, если противник их включает. Работу «гражданских» НРЛС они засекают тоже. И это даёт командиру шансы не «столкнуться» внезапно с кораблём, несущим и такую РЛС тоже.

Приведём пример такой работы из книги кап. 1-го ранга запаса Юрия Николаевича Романова «Боевые мили. Хроника жизни эскадренного миноносца «Боевой»:
 

«Обнаружили на станции «Меч» работу радиотехнических средств американского эсминца. С целью поддержания боевой готовности и отработки корабельного боевого расчета, старпом объявил учебную тревогу для нанесения условного ракетного удара главным комплексом.

Совершив ряд маневров, создавая «базу» для определения дистанции и определив, что цель находится в пределах досягаемости, продолжая соблюдать скрытность, не включая на излучение дополнительных радиотехнических средств, нанесли двумя ракетами П-100 условный ракетный удар.

При выполнении ракетной атаки полностью отработали комплекс всех мероприятий по классической схеме план-графика нанесения ракетного удара. И перегретый экипаж встряхнули от дремоты, вызванной жарой.

Визуально супостата не обнаруживали и не опознавали, да и не стремились к этому, следуя строго по плану перехода.

Станцией радиотехнического поиска МП-401С неоднократно обнаруживали за Баб-эль-Мандебским проливом, у выхода в Индийский океан работу радиолокационной станции американского палубного самолета ДРЛО «Хокай».

Очевидно, с АВМ «Констеллейшн», находящегося, по данным разведсводок 8-й ОПЭСК, регулярно поступающих на «Боевой», на боевой подготовке в Аравийском море.

Пассивные средства поиска и разведки здорово выручают. Это наш козырь. Позволяя оставаться невидимыми, «высвечивают» окружающую обстановку, предупреждают о приближении средств воздушного нападения, о ракетной опасности, о присутствии кораблей противника, отсеивая гражданские цели.

На кассеты блоков памяти станций нанесены данные всех существующих радиотехнических средств кораблей и самолетов вероятного противника.

И когда оператор станции «Меч» докладывает, что наблюдает работу станции воздушного обнаружения английского фрегата или навигационной РЛС гражданского судна, сообщая ее параметры, то это так и есть…»

Эсминец проекта 956 «Боевой»

Работу радиолокационных средств противника также обнаруживают РЛС в режиме пассивной радиолокации, без излучения.

Обращает внимание на себя вот что.
 

Совершив ряд маневров, создавая «базу» для определения дистанции.

То есть, «поймав» излучение РЛС противника, корабль провёл его замеры с нескольких точек, чтобы точно определить область вероятного места цели (ОВМЦ) и «сузить» её до размеров, меньших, нежели сектор захвата цели ГСН противокорабельной ракеты.

Такими методами РТР действительно даёт возможность обнаружить излучающую цель.

Но что если противник умный и также точно идёт, не излучая?

Тогда не остаётся иного выбора, кроме как задействовать корабельную авиацию.

При этом необходимо решить следующие вопросы.

При использовании БЛА необходимо обеспечить скрытность управления им по радиоканалу – полную. Иначе вместо информации о противнике, прилетит его ракетный залп «откуда-то оттуда». Такая скрытность, например, обеспечивается остронаправленными спутниковыми антеннами на корабли и «беспилотники». Остальные способы менее надёжны.
 

Орлан не подходит для нужд ВМФ, но пока на кораблях есть только он.

Для вертолёта необходим подъём в воздух и полёт в режиме радиомолчания.

И в случае с вертолётом, и в случае с БЛА необходим отвод летательного аппарата или их группы от корабля-носителя на предельно малой высоте на большое расстояние, гарантированно большее, чем ширина полосы захвата ГСН противокорабельных ракет противника. В идеале – существенно большее.

Корабли-цели могут быть не очень далеко. И подъём вертолёта с набором высоты вблизи корабля может сразу же обнаружить корабль-носитель при включении РЛС обнаружения воздушных целей. Вертолёту необходимо отлететь на большое расстояние. Потом осуществить подъём, имитируя взлёт с ложной позиции. Так, чтобы противник, который смог засечь воздушную цель или излучение вертолётной РЛС, отправил бы залп не туда. Причём настолько не туда, чтобы даже ракета типа LRASM, не поразив никакую цель и пойдя на вторичный поиск, ничего бы не нашла. Зато такой залп демаскирует уже противника.

Поисковая производительность вертолёта во много раз выше, чем у корабля. А значит, и у пары «вертолёт-корабль» она тоже выше, чем у корабля.

Вертолёт – крайне необходимый элемент боевой мощи корабля. Причём это должен быть универсальный морской вертолёт, совмещающий в себе противолодочную машину, разведчика и носитель противокорабельных крылатых ракет. А в идеале – ещё и способный работать своей РЛС при отражении кораблём ракетного или воздушного удара, обеспечивая стрельбу корабельного ЗРК по целям за пределами радиуса целеуказания. И также способный применять ракеты воздух-воздух для поражения вертолётов противника, его БЛА и другие воздушные цели. Он также должен нести комплекс РЭБ, способный защитить и себя, и корабль.

В таком вертолёте нет ничего сверхъестественного. Более того, наличие подобной машины жизненно необходимо, если мы реально готовимся воевать, а не только ходить на парады. О том, какое значение вертолёты имеют в морской войне – статья «Воздушные бойцы над океанскими волнами. О роли вертолётов в войне на море». Там же очень яркие примеры боевого применения вертолётов против кораблей уже как ударного средства.
 

Пуск ПКР AGM-119 Penguin с палубного противолодочного (а по факту – морского многоцелевого) вертолёта SH-60 Sea Hawk ВМС США

Westland Lynx ВМС Великобритании – эти вертолёты стали «бичом» ВМС Ирака в 1991 году.

Из этого всего вытекает требование к кораблю – количество вертолётов на нём должно быть как можно больше. Естественно, не в ущерб основной функции. Примерами кораблей, несущих увеличенное по сравнению с общепринятым число вертолётов, являются японские «вертолётные эсминцы» типов «Харуна» и их дальнейшего развития – «Ширанэ». Эти корабли не только несли три вертолёта, но ещё и обеспечивали одновременный взлёт двух из них.
 

ЭМ «Курама», тип «Ширане». Ещё один вертолёт в ангаре.

Таким образом, вторым средством поиска целей и разведки, наряду с РТР, является корабельная авиация, как пилотируемая, так и беспилотная.

В частном случае, когда корабли ведут бой в прибрежной зоне, внутри такт. радиуса базовой авиации (самолётов или вертолётов, неважно), базовая авиация также может и должна привлекаться к ведению разведки в интересах надводных сил. Особенно, если действуют маленькие корабли без своей авиации.
 

Корабли и авиация должны действовать совместно всегда, когда это возможно

В будущем возможно создание одноразовых разведывательных летательных аппаратов, запускаемых из установок вертикального пуска. Применение таких средств может демаскировать корабль. Но, тем не менее, они могут оказаться незаменимыми в некоторых случаях.
 

Один из вариантов использования ракетной техники для получения данных о цели и выработки целеуказания.

Но вот цель достигнута – противник обнаружен, его параметры движения определены, установлено настоящее место цели и рассчитано упреждённо, отталкиваясь от параметров движения. Борьба за первый залп де-факто выиграна, нужно атаковать.

Но и тут есть куча нюансов.
 

Удар вертолётами

При любой возможности необходимо стараться отдать цель авиации.

Авиация – доминирующая сила в морской войне. И к специализированным морским вертолётам это относится в полной мере. Современные корабли оснащены ракетными установками вертикального пуска, у нас это 3С-14 разных модификаций, у американцев – Mk.41.

Их специфика состоит в том, что они не могут быть перезаряжены в море.

В море могут быть перезаряжены пусковые установки ракетного комплекса «Уран», но только при наличии плавкрана и запаса ракет в транспортно-пусковых контейнерах. При их отсутствии – никак.

В противоположность корабельным пусковым установкам вертолёт может расходовать ракеты из погреба авиационных средств поражения (АСП), которые могут свободно доставляться на палубу для подвески.

Нужно учитывать, что рано или поздно может сложиться такая обстановка, когда будет невозможно применить вертолёт (например, он только что совершил посадку). И кораблю придётся стрелять своими ракетами. На этот экстренный случай они должны быть неизрасходованы.

Вторая причина состоит в том, что вертолёт может наносить удар дальше, чем корабль. Это относится не ко всем кораблям. Но, например, к корветам пр. 20380 – относится.

Корветы имеют в качестве наступательного оружия ракетный комплекс «Уран». С ракетами, в основном идентичными авиационной ПКР Х-35, которую теоретически может нести и вертолёт. В таких условиях при ударе на большую дальность, к дальности ПКР прибавляется боевой радиус вертолёта.
 

Пуск ПКР Х-35 с вертолёта Ка-27. К сожалению, развития эти работы не получили.

Самое главное – удар, наносимый вертолётами, имеет куда меньше шансов демаскировать корабль.

Есть и ещё один фактор – проблема «ракетной горки».
 

http://wpristav.com/publ/mnenie/morskaja_vojna_dlja_nachinajushhikh_morskoj_boj/2-1-0-2203