Русский капитан. Должок (часть 3)

…Очередная «зачистка» закончена. В благодарность за «гуманизм» местный старейшина — крепкий бородач лет сорока, в мятом двубортном костюме, дорогой кожаной куртке и неизменной бараньей шапке приказывает принести «бакшиш» — подарок. Через пару минут нам приволакивают двух баранов.
— Это наш подарок!
Видно, что животные старые и больные. Овца с мутными гноящимися глазами, болезненно раздутая, баран ей пол стать — весь в свалявшейся шерсти, какой-то зачуханый, вялый.
От этой неприкрытой наглости лицо командира просто каменеет.
— Спасибо, нам не надо!
Старейшина надувается как индюк.
— Нэ обижайтэ отказом бэдных горцев. В знак нашей дрюжбы. Нэ принят подарок нэльзя, это оскарблэние…
— А кто тебе сказал, что я хочу с тобой дружить? — не выдерживает Сергеич. — Да будь моя воля, я бы от твоего аула камня на камне не оставил. Ты думаешь, спрятал всё в горах, и мы поверили, что вы тут мирные? А не у тебя ли месяц назад Идрис свадьбу гулял? Он ведь четвертую жену из твоего аула взял. Его, небось, не такой дохлятиной угощал? — командир пинает, лежащего у ног барана и тот испуганно блеет.
Смуглое лицо чеченца сереет. Скулы сжимаются в камни, глаза наливаются черным огнём, но командир уже этого не видит. Отвернувшись, он командует:
— Всё! По коням! Домой! — и бойцы тотчас начинают рассаживаться по бэтээрам. Последним на броню залезает командир. Колонна трогается. На земле остаются лежать связанные бараны. Боковым зрением я замечаю, как старейшина тоже зло пинает овцу и та судорожно пытается встать на связанных ногах…
…Бэтээр на марше очень похож на средневековый пиратский челн. Горбатятся рыжие в засохшей корке грязи ящики с боеприпасами «принайтованные» к бортам и служащие дополнительной броней. За башней — сложный рельеф каких-то подушек, снятых автомобильных сидений, матрасов. Тут сидит десант. У каждого свое привычное место, своя излюбленная для многочасовой езды поза. Впереди, перед башней, места командиров. Первый класс. Под спиной — удобный наклон башни. Под задницей — старая подушка. Ноги в люке командира или на спинке кресла «механа».
Сходство с пиратским кораблем дополняют стремительные «корабельные» обводы бэтээра. Его острый, как нос корабля, лобовой лист брони. Торчащие в разные стороны стволы оружия десанта, антенны, ящики, брезент. И над всем этим в небе трепещет привязанный к кончику антенны алый флаг — снятый по случаю с пионерского горна, найденного в одном из разбитых домов на окраине Грозного.
До лагеря километров пять. Местность открытая. Вдоль дороги сплошняком «становища» «советов» — лагеря полков и бригад группировки. Так, что можно даже расслабиться и подремать, пока командиры не видят…
…Первым сообразил, что происходит Валерка Шандров, командир второй группы. Наш бэтээр шёл в колонне прямо за танком. И мне сначала показалось, что Эрик просто сильно «газанул» и густо «бзднул» в атмосферу черным соляровый выхлопом, но прошла секунда, вторая, а выхлоп всё не рассеивался. Наоборот, становился только гуще, наливался чернотой, жиром, копотью.
— Твою дивизию! Эльф горит! — крикнул Валерка. И кубарем скатился в люк бэтээра.
— «Эльф»! Ты горишь! «Эльф», отвечай, я «медведь»! Ты горишь! Движок горит! Как слышишь? «Эльф»! Ты горишь! — донеслось из люка.
— А ведь точно горит! — растерянно выдохнул кто-то из бойцов за спиной.
…Сквозь жирный чад я разглядел, как поднялась крышка командирского люка, оттуда как черт из табакерки по пояс высунулась знакомая фигурка Эрика. Он долю секунды смотрел на клубы дыма, после чего тут же вновь исчез в люке. Еще через пару мгновений «семьдесят двойка», резко клюнув стволом, остановилась. Из открытого люка вновь выскочил Эрик. На это раз в его руках был продолговатый баллон огнетушителя. Из другого люка с таким же баллоном выскочил его наводчик.
— Стой! — услышал я в наушниках команду Сергеича. — Командирам немедленно отправить по одному человеку с огнетушителями к танку! Бегом! Всем отвести технику и людей на сто метров от танка и прикрыться броней!
…Эрик, прыгая в клубах дыма, как петух по нашесту, что-то пытался нащупать в черноте у себя под ногами. Наконец, ему это удалось. Распахнулась крышка, и в небо тотчас плеснул здоровенный столб огня. Эрик отпрыгнул от него в сторону, и тут же опрокинул вниз раструбом огнетушитель, из которого в пламя ударила белесая пенная струя.
Я тоже рванул на бегу рычаг запуска огнетушителя, и подбежал к танку, когда прямо под ноги уже била струя пены. Прикрываясь от жара баллоном, я направил её прямо в пламя.
— Правее лей! Там топливопровод. Главное отрезать его от огня. — Крикнул мне сквозь дым Эрик.
…Со всех сторон к «семьдесят двойке» подбегали офицеры с баллонами. Черная копоть смешавшись с белыми струями огнетушителей, резко «поседела» и, наконец, понемногу начала опадать. Пламя утянулось куда-то в стальное чрево движка и лишь несколько шальных языков попытались было пару раз вырваться из него наружу, но были удушены пеной и угасли. Через минут десять всё было кончено. Черным сырым зёвом зиял распахнутый люк двигателя. Лениво курился белесый пар.
— Всё! Звиздец! Приехали… — на лице Эрика такая мука, словно он только что потерял любимое существо. — Топливный насос сгорел. Что же ты малышка, подвела? Ведь совсем чуть — чуть до дома недотянула. Еще пятьсот метров и дома! Что делать, мужики? — он растерянно смотрит на нас.
…Что мы можем сказать? Что вообще тут говорить? Все отлично знают, что будет дальше…
…Судьба поломанной техники здесь сурова. «Загнанных лошадей пристреливают!» — это правило коновалов на чеченской войне работает железно. Эвакуировать, вставшие намертво бэтэры, бээмпешки, танки нет никакой возможности. До ближайшей мастерской сотни километров дорог, каждая из которых может оказаться последней. Только за два месяца в засады попала три колонны. Поэтому волочь за три — девять земель бэтээр с заклиненным движком или подорвавшийся на мине танк никто не будет.
Таскать их за собой группировка тоже не может. Она и так как тришкин кафтан — здесь боевиков разгонит, за спиной они вновь власть берут. Так и носится по Чечне как пожарная команда…
Бросать их тоже нельзя. Это, считай, просто подарить боевикам. Уж те — наверняка смогут оживить любой движок, заменят любой механизм. У них и мастера найдутся и запчасти если надо прямо с завода привезут. Они деньги не считают…
Поэтому, если на месте танк, бэтээр или грузовик починить не возможно, то из них выдирается всё, что можно использовать как «запчасти», снимается оружие, разгружают боеприпасы и потом несчастную «конягу» передают «коновалам» — саперам. А дальше все просто — пару килограммов тола в основные узлы, замедлительный шнур, «чиркач» и через пару минут взрыв превращает вчерашнюю грозу боевиков в груду искорёженного металлолома…
Мы прячем глаза. Эрика жалко, но судьба его «семьдесят двойки» кажется решена. После пожара танк теперь просто груда железа. Починить его своими силами мы не можем. К тому же Эриков танк «нелегальный», нигде не числящийся. И до этого пожара запчасти к нему мы добывали с огромным трудом и исключительно «по бартеру». Ящик водки на топливный фильтр, или два камуфляжа за гидроусилитель. «Советы» сами без запчастей сидят, каждая гайка на счету. А тут целый пожар…
Подходит командир.
— Ну что тут, Эрик?
Эрик обречёно машет рукой:
— Топливный насос накрылся…
— Починить сможешь?
— Что чинить? Его ещё месяц назад надо было менять. После того как «граником» наебнули…
— А заменить?
— Да где же его здесь достанешь?..
Командир на несколько мгновений задумывается, потом, приняв решение поворачивается к нам:
— Так, Летунов, возьми «бэтр» и двигай к «советам». Найди у них в штабе полковника Егорова скажи, что от меня. Попроси тяжёлый тягач и с ним сюда. Затащите танк в лагерь! Подумаем, что можно сделать…
Вечером в командирской палатке состоялся военный совет.

http://wpristav.com/publ/istorija/russkij_kapitan_dolzhok_chast_7/4-1-0-1442