ПЕРЕВОДЧИК. Глава 4. Часть 4.

    Сдав боеприпасы и промедол, Олег зашел в палатку медслужбы. На импровизированном операционном столе лежал убитый разведчик. Кириллов сидел в углу, и что-то писал под светом "переноски".
   -Привет, — поздоровался Олег.
   -Здорово, — кивнул Кириллов, не отрываясь от своей работы. — Ты был там?
   -Да, в момент гибели он сидел прямо рядом со мною. До сих пор в ушах стоит звук, как в него пуля попала…
   -Если можно так сказать, — мрачно, как умеют только врачи, пошутил Саша: — Бойцу просто повезло. Его смерть была мгновенной. Наверняка он и почувствовать ничего не успел. Просто в его глазах потух свет и все…
   Олег посмотрел на убитого: голова бойца была перевязана окровавленным бинтом.
   -Когда его отправлять?
   -Завтра. Ночь здесь полежит, а завтра я его повезу в Моздок.
   Олег ушел от Кириллова в подавленном настроении. В отряде погиб разведчик. Погиб солдат. Погиб, прежде всего, человек…
   В блиндаже на столе уже стояла початая бутылка. Лунин, Мишин и Иванов сидели в круг и смотрели друг на друга. Олег зашел, скинул бушлат и присел с краю. Иванов молча налил ему в кружку водки.
   Лунин сказал:
   -Выпей за нашего пацана.
   Олег взял в руки кружку, понюхал водку и, подняв взгляд на Лунина, неожиданно для самого себя, сказал:
   -Это я виноват.
   -В смысле? — не понял Лунин.
   -Еще в селе Борисович меня спросил, сегодня поедем схрон забирать или отложить на завтра. Я сделал расчет времени и сказал, что лучше сегодня.
   -И что? — спросил Мишин.
   -Все имеет причинно-следственную связь. Если бы я это не сказал, он бы принял решение на завтра. Возможно, боец остался бы жив…
   -Пей, — сказал Глеб. — Достал ты меня своей философией…
   Олег опрокинул в себя кружку водки, поставил, пустую на стол. Закуска была тут же. Прожевав кусок черного хлеба, он сказал:
   -Пусть земля ему будет пухом…
   Прибежал боец с кухни и принес в двух котелках ужин: макароны по-флотски и чай.
   -Холодный? — спросил Иванов.
   -Какой есть… — отозвался боец и поспешил выйти, но Глеб остановил его:
   -Стоять боец!
   Разведчик замер у входа.
   -Ладно, иди… — отпустил его Иванов.
   Солдат выскочил из блиндажа от греха подальше.
   -Это первый, — сказал Лунин, имея в виду погибшего. — Сейчас начнем дохнуть как мухи.
   Олег, вместе с остальными, принялся работать ложкой, поедая ужин.
   -А ты уже привыкаешь, — усмехнулся Мишин, глядя на Нартова.
   -К чему?
   -Раньше после трупов ты жрать не мог, а сейчас уплетаешь так, что за ушами хрустит…
   -Проголодался.
   -И привык.
   -Не знаю…
   Иванов разлил остатки водки, и Олег выпил еще.
   -Нет, точно привык… — сказал Володя. — Глядишь, и из "пиджака" офицер получится…
   -Может и так… — усмехнулся Глеб.
   -Да точно привык. Только ты сам этого не заметил, — сказал Лунин.
   -Бессмысленная смерть, — сказал Олег. — И эти, которых ночью…
   -Это война, — сказал Глеб. — Она одна знает, какая смерть со смыслом, а какая нет.
   -Всякая смерть со смыслом, — вставил Лунин и повернулся к Олегу: — Помнишь, ты меня спрашивал, страшно на войне или нет? Ну и страшно тебе сейчас?
   Олег задавал Диме этот вопрос много дней назад. Тогда, когда он не знал, что такое война…
   -Я не знаю. И да, и нет. Я сам еще не могу разобраться. Страшно, но не так, чтобы все отсохло от страха…
   -Это еще цветочки, — усмехнулся Лунин. — Ягодки впереди.
   Дима улыбнулся, и от этой улыбки у Нартова по коже пробежали мурашки.
   -Все равно война — это дерьмо. Тот, кому она нужна, не знает тех страданий, которые выпадают на долю тех, кто оказался на войне. Будь моя воля, — Олег сверкнул глазами, — я бы лично убил бы того, кто развязал эту войну!
   -Тогда тебе придется перестрелять все наше правительство! — рассмеялся Глеб. — И всех персидских шейхов, которые не заинтересованы, чтобы на Кавказе можно было спокойно добывать нефть. Кавказ к Европе ближе и Европа покупала бы нефть у нас, а не у них. Вот им это и не надо. Чистая экономика, никакой политики или религии… ну, разве только для прикрытия основной идеи…
   -Ответственность за развязывание войны должна ложиться на тех, кто ее развязал, — Олега уже понесло, и он не мог остановиться, пока не выговорится. Рядом сидели мужики, хлебнувшие войну и понимающие, что без какой-то отдушины человек на войне быстро свихнется. Отдушиной Нартова было желание выговориться… — Но, по-моему, в истории редки случаи, когда высших руководителей страны судили за развязывание войны, за безвинные жертвы…
   -Да, — кивнул Глеб.
   -А нам — умирай, — Олег потянулся за котелком, в котором был чай, налил себе полкружки.
   Мишин скривился при последних словах Нартова. Олег, посмотрев на него, чуть не сплюнул со злости. В этот момент прибежал посыльный из штаба:
   -Товарища лейтенанта Нартова в штаб, срочно…
   -В штаб, срочно… — передразнил посыльного Иванов.
   В штабе кроме штабных офицеров сидели Самойлов, один из его сержантов-контрактников с автоматом, и связанный по рукам бородатый араб.
   -Тебе собеседника привели, — усмехнулся Шумов. — Приступай…
   -Где его взяли? — спросил Олег.
   -На выходе из Киров-Юрта, — отозвался Самойлов. — Уходил на Элистанжи вместе с еще двумя.
   -А где они?
   -Там, — Самойлов глазами указал вверх. Все было понятно без подробностей.
   Олег подсел к задержанному, и спросил:
   -Имя?
   -Али, — отозвался "собеседник".
   -У кого был в отряде?
   -Я заложник. Меня бандиты поймали в Грозном…
   Олег перевел это на русский язык.
   -Врет, скотина, — сказал Романов. — Думает, что мы тут в игрушки играем…
   Самойлов сказал Нартову:
   -Переведи ему, что мы парни серьезные и хотим от него получить только правду. Если он не будет говорить, то он сильно пожалеет…
   Олег перевел. Араб опустил голову, как будто в раздумье. Романов вскипел:
   -Он что, издевается над нами?
   Самойлов принял слова командира как руководство к действию. В одну секунду в его руках оказался нож, которым он быстро и сноровисто отсек ухо арабу. Тот взвизгнул и закатил глаза. Кровь закапала на пол. Олег повторил вопрос:
   -У кого был в отряде?
   -У Халида.
   -Сколько человек в отряде?
   -Двести.
   Олег посмотрел на Романова:
   -Большой отряд, Юрий Борисович…
   -Во время допроса делиться своими впечатлениями необязательно… — отозвался Романов безучастным тоном. — Потом все обсудим…
   Олег понял, что совершил глупость. Нужно держать себя в руках.
   -Где базируется отряд?
   -Месяц назад были в Улус-Керте, потом меня ранили в ногу…
   -И где ты все это время был?
   -В Киров-Юрте отлеживался. Лечился. Поймите, я не боевик. Я был вынужден ходить с ними. Они меня водили везде с собой.
   -Что он там бормочет? — спросил Романов.
   -Что он не боевик, — перевел Олег, и спросил араба: — Где сейчас Халид?
   -Ушел. Не знаю куда.
   -Как оговорено твое возвращение в отряд после выздоровления?
   -В Сельментаузене есть человек, которого зовут Ибрагим Вараев. Он связной.
   -Откуда ты прибыл сюда, в Чечню?
   После вопроса Олег подмигнул сержанту, и тот в готовности замахнулся прикладом автомата, чтобы избежать лишних шероховатостей в разговоре с боевиком. Араб оценил этот жест и быстро ответил:
   -Из Грузии.
   -Как?
   -Мы шли по ущелью.
   -А сам вообще откуда?
   -Я из Иордании. Не убивайте меня…
   -Кому подчиняется Халид?
   -Амиру.
   -Амиру Хаттабу?
   -Да, — ответил араб и втянул голову в плечи, будто боялся, что ее сейчас тут же отрубят.
   Олег допрашивал араба еще два часа. Нартов уже валился с ног от недосыпа — шел уже третий час ночи, и спать хотелось невмоготу. Когда вопросы иссякли, Али спросил:
   -Что вы со мной сделаете?
   Олег перевел. Романов тут же ответил:
   -Расстреляем.
   -Переводить ему? — спросил Олег.
   -Переводи.
   Олег перевел. Араб снова втянул голову в плечи, и его начала трясти крупная дрожь.
   -Смотри, дрожит, сука, — сказал Самойлов. — А когда они роту десанта мочили, так он наверно так же от радости трясся… может, десантникам его отдадим?
   Олег посмотрел на Романова, набрался смелости и сказал:
   -Такие, как он, подлежат выдворению из страны…
   Романов зло посмотрел на Нартова. Днем в отряде погиб разведчик…
   -Такие, как он, подлежат выдворению только на тот свет. Потому что они здесь лишние. Это не их война. Это война наша и чеченская. Наемники здесь чужие. А потому они не имеют права на жизнь. Они здесь вне закона…
   -Тогда и все наши контрактники вне закона…
   -Нет, вот тут ты не прав. Наши контрактники защищают здесь интересы своей Родины. Чечня это часть России. А все эти арабы, негры, афганцы, украинцы, русские и латыши воюющие на стороне бандитов — наемники, воюющие за деньги. Убил офицера — триста баксов. Убил солдата — сто. Сбил вертолет — три тысячи. Самолет — пять тысяч. Вот и едут за деньгами на войну. А чтобы они сюда не ехали, нужно сделать так, чтобы отсюда никто из них не возвращался, а если и возвращался, так чтобы донес там всем, как мы тут с ними обращаемся. В пример тем, кто только собирается сюда ехать… и чтобы так рассказывал, чтобы там у всех желающих волосы на голове дыбом вставали, и чтобы тут же желание в Чечню ехать пропадало бесследно. Чем больше мы их ухлопаем, тем меньше их сюда приезжать будет. Тем легче будет нам самим. Тем меньше наших солдат здесь погибнет. Мысль моя тебе ясна?
   -Вполне, — кивнул Олег.
   Через пять минут араба вывели за палатки штабных служб и поставили на колени. Романов позвал Нартова:
   -Сюда иди, военный.
   Когда Олег подошел, Романов вручил ему бесшумный пистолет Стечкина:
   -Вали его…
   Олег, машинально взявший пистолет, попытался, было вернуть его командиру, но тот убрал свои руки за спину, и спросил:
   -Что, одного погибшего тебе мало? Ты их жалеешь, а они стреляют в тебя из-за угла… когда же у тебя это закончится?
   Олег помотал головой. Видя, что уговоры снова не помогают, Романов забрал у переводчика пистолет, и тут же выстрелил в голову наемника. Убитый араб завалился на землю. В темноте послышалось журчание вытекающей из головы крови.
   -Какая мерзость, — сказал Олег и, повернувшись, пошел к своему блиндажу.
   Ему показалось, что Романову нравилось убивать.
   Юрий Борисович посмотрел вслед уходящему Нартову. Ему действительно нравилось убивать. Нравилось убивать врага. Нравилось изводить нечисть из этой жизни… это была его работа.
   От злости, охватившей все сознание, Олег не знал, куда себя деть. Спустившись в блиндаж, он открыл ящик, в котором хранилась водка, достал бутылку и выпил из горла половину. Потом достал из-под своего спальника банку с кашей, открыл ее ножом и стал есть. От шума проснулся Мишин:
   -Ты что тут делаешь в такую рань?
   -Тебя это не касается, — с вызовом, пьяно отозвался Олег.
   -Ты как мне отвечаешь, молокосос? — Мишин быстро вскипел, и соскочил со своих нар. — Тебя что, вежливости не научили? Так я тебя быстро научу…
   Нартов молча встал, и вдруг быстро ударив Мишина головой в нос, приставил нож к горлу лейтенанта:
   -Заткнись, скотина… или убью…
   Сзади на Нартова налетел Иванов — он мгновенно перехватил руку с ножом, завернул её за спину, и взяв Олега в удушающий захват, прошипел:
   -Еще раз вытащишь нож на своего — я тебе все руки переломаю. Понял? Духов резать будешь, своих не тронь!!!
   Олег пьяно сказал:
   -Надоел мне ваш лейтенант…
   Мишин кинулся, было на него с кулаками, разбрызгивая кровь из разбитого носа, но его перехватил проснувшийся Лунин:
   -И ты тоже хорош! Как вы оба меня достали…
   Иванов спрятал нож под спальник, и сказал:
   -Я тебя отпускаю, и не вздумай снова кидаться. Понял?
   -Понял, — кивнул Олег.
   Глеб отпустил захват. Нартов сел на свои нары, и принялся потирать шею. Мишин, потрясенный произошедшим, ничего не говорил и ничего не предпринимал. Для него выходка Нартова была полной неожиданностью.
   -Ложитесь спать, — посоветовал Иванов и добавил: — Все…
   Мишин смыл в умывальнике кровь с лица и, повернувшись к Нартову, сказал:
   -Завтра поговорим…
   Хотелось куда-нибудь идти, что-то делать. Олег задумал, было сходить к Кириллову, но вспомнил, что там лежит труп убитого бойца. Почему-то он не мог вспомнить его фамилию. Потом вспомнил, что даже не знал её. Просидев на нарах в темноте минут десять, он завалился на бок и вскоре уснул.
   -Скотина, — прошипел Мишин.
   Его уже никто не слышал.

http://wpristav.com/publ/istorija/perevodchik_glava_4_chast_4/4-1-0-1590