Курт. Кровь наших отцов (часть 2)

Сон 
   
  Что со мной? 
  Я ослеп ? 
  Почему я ничего не вижу?! Пацаныы?! 
  Вспышка яркого света ослепила то ли Леху, то ли его сознание, звуки боя, автоматных и пулеметных очередей, разрывов и диких криков резанули уши, глаза, язык, тело… 
  Где я? Я же был в такси? Почему я не могу двигаться? Куда меня тащат? 
  Маааамааа! Как болит живоооот! Он попытался схватиться за живот, но чьи-то руки тащили его под мышками куда-то, единственное что он смог увидеть, приподняв голову, это свои ботинки, рассекающие грязный мокрый снег, перемешанный с гильзами и с чем-то красным, почти черным. 
  — Боже, это что!? Моя кровь!? Откуда?! — с этими словами он опять провалился в темноту, в такую страшную, такую зловещую и непонятную. 
  — Командир! Командир, очнись! -услышал он в темноте…. 
  — Командир, просыпайся! — опять услышал он настойчивый знакомый голос. 
  — Бусел? — подумал Леха. — Почему командир? Он меня так никогда не называл? 
  Чья-то рука начала настойчиво его трясти, заставляя очнуться…. 
  — Командир очнись! — повторил голос. 
  Открыв глаза, Леха инстинктивно схватился за живот и, не понимая что происходит, уставился на улыбающееся лицо таксиста. 
  — Приехали, командир! Вставай! С тебя тысяча пятьсот рублей. 
  Протерев глаза ладонью и сладко зевнув, Леха вытащил из нагрудного кармана куртки деньги, протянул их водителю, открыл дверь и вышел из машины. Проводив взглядом такси, он поднял голову, посмотрел на черные ветки вековых дубов, как зонтиком прикрывающие двор старинного храма, и широкими шагами заспешил ко входу. 
  Сняв шапку, перекрестившись и подумав о чем-то своем, Алексей потянул на себя ручку массивной, обитой железом входной двери и оказался внутри пустого зала, освещенного потрескивавшими свечками. 
  ОПОЗДАЛ! — вырвалось в сердцах у него и, развернувшись было, он подался на выход, как чей-то старческий голос остановил его и заставил обернуться. 
  — Опоздал, сынок? Да? Как же ты так? 
  Пожилая женщина со шваброй в руках, черном платке и длинной до пяток юбке, нагнувшись, выжимала тряпку и смотрела на Леху то ли серыми, то ли выцветшими от старости глазами. 
  — Ушли уже твои! 
  — Да ничего, бабуль, догоню! — ответил он, и опять развернувшись, двинулся в сторону выхода. 
  — Нельзя так, сынок! Нельзя русскому без благословения! — остановила она его. 
  — Ну что уж сделать. Опоздал. Батюшки нет, придется так лететь — улыбаясь и рассматривая убранство церкви, сказал Леха. 
  — Ничего, сынок, что батюшки нет. Подойди ко мне. 
  Алексей, смущаясь, сделал пару робких шагов и подошел к женщине. Она пристально посмотрела на него своими мудрыми и грустными глазами, взяла его руки и тихо зашептала какую-то молитву. Закончив, она еще раз взглянула на него и, опустив руки, сказала: 
  — Добрый ты и глаза у тебя добрые! Красивые детки у вас будут! Ступай с Богом, сынок! — с этими словами она взяла швабру и, накинув на нее тряпку, продолжила мыть пол. 
  Выполнив команду "Кррруу-гом", Леха заторопился к выходу. 

 Аэропорт 

  Площадь перед аэровокзалом напоминала жужжащий улей. Кучи разномастных сумок вперемешку с ящиками застилали все пространство в зале отлета. Люди небольшими группами, по три- четыре человека заполняли все пространство вокруг зала. Кто-то молча обнимался, кто-то плакал, кто-то весело жестикулируя, рассказывал что-то друг другу. Из всей этой толпы четко и непривычно выделялись двадцать человек в зимних, камуфлированных куртках, разгрузках и с лихо закинутыми за спину черными стволами автоматов. Только что выгрузившись из желтого ПАЗика и выгрузив боекомплект, оружие и личные вещи, уместившиеся в синих спортивных сумках с модными надписями типа СПОРТ и АДИДАС, парни стояли и прощались со своими родными в ожидании команды на погрузку. Старенький Ту-134 из Мин Вод уже стоял на взлетной полосе в ожидании, когда в его сигарообразное серебристое тело начнут как муравьи заползать, занося с собой всякий хлам, люди. 
   Нервно поглядывая на часы и пытаясь сделать спокойный вид, Леха прогуливался по залу от одной группы сослуживцев к другой, пытаясь быть ненавязчивым и тактичным, долго не задерживаясь. Он то праздно шатался по залу, то выходил на улицу и, обжегшись ледяным ноябрьским ветром, нещадно бившим со взлетной полосы, закутавшись в меховой воротник куртки, заходил обратно. Остановившись у стеклянной витрины-окна зала вылета, он, нервно играя желваками на лице, вглядывался в уходящую вдаль дорогу, встречая и провожая каждый прибывающий автобус и машину. Кати не было, она не приехала. 
  А ведь обещала! Ну как же так?! Ничего! Опаздывает. Поздно отпустили в увольнение. Пробки! Да хотя какие, нафиг, пробки?! Мы же не в Нью -Йорке! — думал Леха… 
  — Лех, ты чего грузишься? Где Катюха-то? — вырвал его из забытья Дед. Он довольно улыбался всем своим огромным ртом, обнимая жену с дочкой, обжав их руками как два арбуза. 
  — Да не, Дед, все нормально. Едет, — обманул он прапорщика, натянуто улыбнувшись.. 
  — Я вот, Леха, жинке говорю, мы столько патронов взяли, что осаду Севастополя пережить можно. Не верит! Представляешь!?, — наигранно нахмурился он. 
   — Скажи, Лех!!?? 
  — Ира, точно! 20 ящиков с патронами. Представляешь, это сколько! А еще гранаты! Один Галеев чего стоит со своим чудовищем? — Леха сделал серьезный вид, копируя мимику друга, и важно изобразил висящий на шее пулемет. 
  — Вы бы берегли себя, мальчики, — сказала супруга Дедловского и, закрыв рукой рот, собралась было заплакать… 
  — Ейейеййй! Мать, ну ты чего? Заканчивай с этим. Наташ, ну скажи ты чего- нибудь своей матери, — обратился он к дочке…И увидев такое же состояние и у нее посмотрел на Леху и сказал: 
  — Слышь, Ира, да все будет ништяк! Я вот за Лехой присмотрю… 
  — За тобой бы кто присмотрел, дурак! — с этими словами обе женщины зарылись в куртку Игоря и тихо затряслись. 
  — Ладно, Дед, я это… Пойду короче… 
  — На самолет не опоздай. 
  — Хорошо. 
  Леха пошел дальше по залу и, увидев своего дружилу Витьку Галеева, заспешил к нему. 
  Младший лейтенант Виктор Валентинович Галеев, командир отделения СОБР, сидел на краю кресла, какие стоят во всех аэровокзалах бывшего СССР. На коленях у него сидела его молодая жена и они, улыбаясь друг другу, о чем-то мило разговаривали. Хотя Витя был офицер и по должности ему не полагался пулемет, из- за своего атлетического телосложения и его личного неутомимого желания он был пулеметчиком в отряде. Его начищенный ПК всегда находился рядом и был с ним как единое целое, и уже никто не мог себе представить Галеева без его "КРАСАВЧИКА". 
  — Лех, не слышал когда уже посадка? — оторвавшись от жены, завидев Бровковича, спросил Виктор. 
  — Да не знаю. Говорят, минут через 20. Салон пропылесосят и все, Алга! Мин воды. 
  — Зачем его пылесосить? Сейчас наша кантора зайдет и что пылесосили, что нет. А Катюха где? 
  — Не знаю, Вить, не приехала что-то. 
  — А я и думаю, что ты как в воду опущенный ходишь? — нахмурясь, сказал Галеев. 
  Еще раз взглянув в сторону дороги, Лешка опустил голову и сказал: 
  — Обиделась что ли? Ну и ладно! Не приехала, может это и к лучшему! 
   — Дураки вы, мужики! — вдруг выпалила жена Виктора, зябко закутываясь в свою красную куртку, — Может автобус сломался. Да тупо в увал не пустили! Бровкович, слюни не распускай! Все с твоей Катюшкой нормально будет. Я ей сегодня позвоню, узнаю, что там у нее стряслось. 
  Алексей даже не мог себе представить, как права была в этот момент Ленка. 
  На обеденном разводе, стоя как всегда во второй шеренге на "шкентеле" строя своего взвода, Екатерина Солнцева услышала, что именно ей, именно сегодня предстоит заступить в наряд по курсу вместо Надюхи Червинко. Не веря в это, она бросилась к командиру роты майору Затулину. 
  — Товарищ майор, я сегодня ну ни как не могу, — с мольбой в голосе и вопросом в глазах выпалила она? 
  — Это почему еще? 
  — Мне в аэропорт нужно! Мне проводить человека нужно в командировку! 
  — Кого проводить? В какую командировку? Товарищ курсант, вы назначены в наряд, вот будьте так милы ответить ЕСТЬ и не парить мне здесь мозги! Кого проводить? 
  Почувствовав было в голосе спасительные нотки, она тихо ответила: 
  — Лешку! 
  — Какого Лешку? Кто он тебе, брат? — нахмурясь, спросил ротный. 
  — Нет, молодой человек! 
  — Ктооо? — протянул майор, — кругом! Шагом марш готовиться к наряду! И вообще….!!! 
   Дальше все происходило как в каком-то плохом фильме. Слезы ручьем текли по обеим ее щекам, капая на серую милицейскую рубашку. Она смотрела в глаза Затулину и совершенно ничего уже не слышала, ни его слов про любовь к родине и милиции, ни его слова, которые, по его мнению, должны были воспитать в ней настоящего патриота и сотрудника Органов внутренних дел. 
  — Вы меня поняли, Солнцева? — это единственное, что в тот момент она услышала… Резко развернувшись и рыдая на ходу, она побежала по коридору школы, вытирая на ходу слезы, и, вбежав в спальное расположение, рухнула на свою кровать, зарывшись в белоснежную подушку. 
  — Ты чего, Кать? — увидев плачущую подругу, — спросила Ира Тюрина. 
  Катя перевернулась, оторвавшись от зареванной и черной от расплывшейся туши подушки, и сказала. 
  — Ира, он в командировку сейчас улетает, понимаешь?! 
  — Кто? Лешка? 
  — Да!!! — почти выкрикнула Катя и, опять трясясь и ревя, уткнулась в подушку. 
  — И чего, Затулин тебя не отпустил? Вот Козел! Слышь, давай я за тебя схожу? 
  — Ира, ты же знаешь, он не поменяет, — с надрывом в голосе сказала Катя. 
  — Ну да, он такой. Мудила бля!.. Завидую я тебе, Солнцева, — глядя в окно, мечтательно сказала подружка, — Мне бы такую любовь… Эх! 
  — На сколько хоть улетает-то? 
  — На 2 месяца. 
  — Ерунда! У меня у тетки муж вон в море ходит, так по полгода дома нет… И чего? НИЧЕГО! Нормально. Декабрь, январь…, — начала по пальцам считать месяцы, — На зимний отпуск приедет… 
  — А если его убьют, Ира, — почти шепотом спросила Катя, пристально глядя в глаза подруге. 
  — Кого? Леху? Типун тебе на язык, Солнцева! Ну тебя! — С этими словами она встала с края кровати, одернув юбку, пошла к выходу. 
  — Сейчас воды принесу, Кать. Все будет хорошо. 
  Всего этого Леха, конечно же, не знал, и поэтому продолжал искать ее глазами в приезжающих автобусах и машинах… 
  — СОБР, на посадку! — кто-то зычно и протяжно скомандовал и все сразу же еще больше загудело, зашевелилось. Мужики начали закидывать за спину тяжелые баулы с вещами, одновременно целуя своих жен и вытирая им с щек слезы. Вся толпа двинулась через стеклянные двери на взлетную полосу к одиноко стоящему самолету. Это броуновское движение в синем камуфляже заставило других людей, летящих этим рейсом, стыдливо стоять в сторонке или робко подниматься по трапу, быстрее занимая свое место в салоне. 
  Оставив свои вещи на полке над сидением, Леха протиснулся сквозь убывающих и провожающих, вышел на площадку трапа и поймал себя на мысли, что он машинально посматривает на остановку аэропорта, но увы, кроме желтого отрядного ПАЗика там никого уже не было. Спустившись вниз, он подхватил ящик с патронами и понес его в салон самолета. 
  А он все ждал и надеялся увидеть родное личико и тогда когда закрыли входную дверь, и когда отъехал трап и даже тогда когда самолет начал медленно и важно выруливать на взлетную полосу. Он смотрел в иллюминатор, уткнувшись лбом об его пластиковый обод, и с дикой тоской в глазах провожал удаляющееся здание аэровокзала с надписью Калининград. И только когда борт, надрывно ревя, ушел в белые завитки облаков и земля превратилась в похожий на непонятный обрывок газетного листа кусок, он понял что Он с Ней не попрощался. ЧТО ОН НЕ УВИДЕЛ ЕЕ В КРАЙНИЙ РАЗ. И что-то защемило, завыло в груди как — будто острым по стеклу. 

http://wpristav.com/publ/istorija/kurt_krov_nashikh_otcov_chast_2/4-1-0-1210