Горнокопытные слегка бронированные. РУХА. За Пятнадцатый пост. Глава вторая. «Ночное происшествие».

Вечером мы уже шли по хребту.

    Небо светило звёздами, рота остановилась на одном из небольших бугров на гребне этого хребта. Чего мы остановились, я не понял. Может Рогачев присматривал место для ночевки, может ещё чего. Но мы стояли на ногах, а не повалились как положено валиться по команде «привал». И в этот момент я услышал, как замполит что-то сказал Юзе. Я не слышал, что он именно говорит, но фамилию «Римджюс» я услышал очень отчетливо. Замполит находился метрах в двенадцати от меня, Юза рядом с ним. И тут Юза чётко и понятно отвечает замполиту
— А пошел ты нахуй!
     И тут же ЧПОК – Юзе в лицо прилетел кулак замполита. Плюха была громкая и смачная. Замполит приложился от души. Юза аж подшагнул в сторону, качнулся, но не упал.
     Вот это прикол! Такого оборота событий я никак не ожидал. Неповиновение в боевой обстановке. Офигеть. И что дальше?
     А дальше на хребте за рекой Пьявушт веером сыпанули трассирующие пули. Там по хребту параллельно нам шел Второй батальон. Днём они были на подъёме, когда Рогачев при помощи артдивизиона смешал с гавном позицию духовского ДШК. Это расчистило дорогу Второму батальону. И вот теперь у них на хребте идёт стрельба. 
     Стреляло сразу несколько стволов, я бы даже сказал, что не один десяток. Пятнадцать-двадцать автоматов и пулемётов устроили неимоверную пальбу. Пули лупили в скалы, высекали фонтанами красные искры, несколько раз ухнули разрывы ручных гранат… Мы всё это видели и слышали через ущелье. Но звуков от стрельбы ДШК не было. Значит у духов нет больше ДШК. И тут у меня на боку закричала рация.
— Спасите нас! Всех, всех убили! Нас осталось только восемь человек! – Рация буквально визжала голосом человека, бьющегося в истерических конвульсиях.
— Товарищ старший лейтенант, — я быстро пошагал к Рогачеву. – Тут по рации боец орёт. Наши в засаду попали.
— Вижу я. Давай сюда станцию! – Рогачев шагнул ко мне навстречу.
     Наши все притихли. Было такое ощущение, будто затих ветер, время повернуло вспять, реки пересохли и только сердце в твоей груди тук-тук-тук. Наши попали в засаду! А что мы можем сделать? Если даже мы всё бросим и побежим без вещмешков к ним на помощь, то помощи не будет. Во-первых, мы туда поднимемся только к утру, а во-вторых мы будем подниматься снизу, а духи будут сверху. Они нам не дадут подняться.
— «Дрозд», доложи, что у тебя – рация на моём боку снова заговорила человеческим голосом.
     В этот момент я протягивал тангенту Рогачеву. И вот мы застыли с ним вдвоём и слушаем. Тишина вокруг такая, что, наверное, эту рацию слушают все бойцы нашей роты.
— «Урал», «Дрозд» боеспособен, веду бой. – через радиоэфир доложил «Дрозд». Доложил другим голосом, не тем, который вижжал. Никаких конвульсий, никакой паники в голосе. Человек говорит и сразу чувствуешь, это НАШИ в городе. НАШИ рулят, всё у них под контролем. 
– В головном взводе девять «ноль двадцатьпервых». Группа бородатых обходит нас с севера. Дайте огонь по высоте и по обратным скатам хребта.

 Наша 7-я рота закрепилась на высоте 3144 м. Примерно на такой же высоте на параллельном хребте в душманскую засаду ночью попала 6-ая рота.

    Очень быстро, почти сразу, по хребту стали долбить крупнокалиберные осколочно-фугасные снаряды. Стрельба из автоматов ещё продолжалась, но уже не было такого ожесточения. Такое ощущение, что кто-то кого-то холодно и расчетливо снимал с довольствия.
     А я для себя сделал вывод о том, как должен звучать в радиоэфире голос Настоящего Мужика. 
     Через ущелье Пьявушт я не мог видеть того, что происходило на соседнем хребте. Я видел только вспышки выстрелов, трассы пуль и искры, выбитые из скал. Я слышал звуки боя, слышал переговоры по радиосвязи. Вроде бы я очевидец, но, я не могу сообщить никаких подробностей. Я был очень далеко от места боя.
Очевидец и участник этого боя Михаил Киселёв в рассказе «Чимольварда» подробно описал все события.

Привожу выдержку из рассказа с разрешения автора:

     "…Комбат связался по рации с полковым штабом. И тогда я услышал неприятные новости о погибших. Что в дозоре все убиты и их нужно искать. А капитан Иванов был очень тяжело ранен в сердечную область, его принесли солдаты из его же мин. батареи и аккуратно положили на скалистую землю. Его пульс еле прослушивался. И санврач сказал- что он вряд-ли до живёт до утра, хотя он сделал все, что в его силах. Комбат очень нервничал и всё покрикивал на санврача, что бы тот сделал всё что мог. А нам приказал искать остальных убитых из дозора. Я положил свой вещмешок на землю, повесил через плечо автомат и мы двинулись на левую сторону хребта вершины Чимольварда. Немного пройдя возле огромных глыб и камней, нашли первого убитого солдата, вся его грудь была в отверстиях от автоматной очереди, и лифчик для магазинов вместе с магазинами был в клочья разорван, тело уже было закоченевшим. Мы небольшими группами разбрелись по хребту. Заглядывая под каждый камень. Тела убитых были недалеко друг от друга, мы их укладывали в плащ палатки, сворачивали и несли к месту привала. Я шёл с неизвестным мне солдатом-старослужищим (дедом). И вдруг за большим камнем я увидал руку, которую как нарочно освещала луна. Подойдя поближе, я увидел лицо с открытыми глазами, это был тот самый прапорщик, который должен был после этой операции поехать домой в отпуск. Я с ним познакомился, когда был в наряде по офицерской столовой, он пообещал мне переслать в Союз платок для моей матери, но только после операции – сказал он. — Подойдёшь ко мне и дашь свой адрес с афганским платком. Пусть твоя мать порадуется, я ведь всё понимаю — говорил он. А сейчас мне предстоит его нести мёртвым, даже не вериться. Мы расстелили плащ палатку на землю, «дед» брал его за ноги, а я взял за руки, смотря его открытые глаза, они были пусты и устремлены в небо вслед за улетавшей душой, волосы колыхал лёгкий ветерок. Но его руки так закоченели и прилипли к камню, видно умирая, он в последних судорогах хватался за камни и, корчась от боли, сжимал камень. И когда я хотел его поднять, скрежет ногтей пронзил мой слух, а холод его тела меня оттолкнул. Я тут-же его отпустил, и он упал, ударившись головой о землю. Дед закричал на меня и стал материть, – Быстро взял и не дай бог тебе его опять уронить! Мы снова взяли и положили его в плащ палатку, понесли к месту сбора".

      Этот прапорщик, это Саня-гуцул. Друг Хайретдинова Гакила Исхаковича. Про него Хайретдинов говорил: — «…на той стороне Панджшера, где Чимальварда, убили этого Саню. Не дожил он до отпуска. И весь взвод его там убили.»
     По понятным причинам Рогачев очень быстро приказал роте закрепиться на занятой высоте. Наша 7-я рота остановилась на высоте 3144 м. и теперь закреплялась на ней. Примерно на такой же высоте на параллельном хребте попал в засаду Второй батальон. Если быть точным, то на высоте 3141 м. Теперь Второй батальон ведёт бой, 7-я рота ворочает камни. На разбор полётов с происшествием между Юзой и Замполитом ни у кого нет ни времени, ни энтузиазма. Большая проблема утопила в себе меньшую проблему. Неординарный случай неподчинения солдата в боевой обстановке «утонул» в проблеме, которую создали душманы. Для пущей справедливости я договорю то, что знаю про ситуацию с Юзой. Чтобы расставить все точки в слове «ёк-колобок». 
     Юза (Юозас Римджюс) – это героический человек. Он на тот момент отслужил положенные 2 года. Ему пора было ехать домой, а не подниматься на высоту 3144 м. Более того, некоторое время тому назад (месяц-два) был подрыв БТРа на душманской мине. Юза находился на том БТРе, его сбросило с БТРа, ему отбило внутренние органы, вырвало кусок бицепса. Соответственно, Юзу отправили в госпиталь. Почему он не демобилизовался из госпиталя? Какого хрена он лезет с нами на 3144? Я видел эту дырку в его бицепсе. Едва-едва она затянулось розовой тоненькой кожицей и Юза уже в строю. Юза идёт с ротой в горы. 
Тем не менее, рядовой Юозас Римджюс сделал недопустимый для солдата поступок. Не следует ВОТ ТАК разговаривать с прямым начальником. Тем более в боевой обстановке. Так нельзя. Это приведёт к анархии и хреновым последствиям. Но, есть одно важное НО. Я не слышал, что сказал Замполит. Из-за этого ситуация для меня не однозначная. Я не могу обзывать Замполита или оправдывать. Может быть Замполит распорядился про что-то умное. А может быть потребовал у Юзы шоколадку. Я не слышал. Я не знаю. Вот и получается ситуация, в которой Замполит с Юзой входят в крутое противодействие. И тут же ситуация тонет в ещё более крутой ситуации: душманы напали. Не на нас, но, таки, напали.

http://wpristav.com/publ/istorija/gornokopytnye_slegka_bronirovannye_rukha_za_pjatnadcatyj_post_glava_vtoraja_nochnoe_proisshestvie/4-1-0-1334