20 лет Первой чеченской войне: часть III

У ворот Грозного

П

остепенно, к концу десятых чисел декабря, русские обступили Грозный с запада и севера. Город так и не был блокирован полностью. В самом Грозном, как было известно, находились основные и наиболее боеспособные силы боевиков. В это время произошли некие перемены в командовании Объединенной группировкой: общее руководство операцией взял на себя начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин, а одну из ударных группировок — генерал Пуликовский. Оба военачальника вскоре станут ключевыми действующими лицами битвы за Грозный. Пока же не было очевидно даже, что само по себе сражение состоится в ближайшее время. Павел Грачев еще 26 декабря заявил:

«Грозный мы штурмовать не будем. В середине января начнем выдавливать их из города. Пусть бегут в горы. Там мы их весной добьем».

Это крайне важная фраза. Буквально за считаные дни до штурма у российских военачальников не просто не было четкого плана штурма города, но и сами перспективы штурма еще находились под вопросом. Разношерстная группировка, состоящая из множества никак не притертых друг к другу «сводных отрядов», испытывающая серьезные проблемы со снабжением и включающая массу плохо обученных солдат, очевидно, не была готова к штурму города. Грозный не был блокирован, то есть можно было не надеяться, что боевики станут испытывать проблемы с подвозом припасов и эвакуацией раненых. Авиация, спорадически совершавшая налеты на позиции боевиков, не могла действовать в полную силу из-за погодных условий. У офицеров не имелось даже современных карт города, на имевшихся картах 70-х годов выпуска отсутствовали целые микрорайоны. Короче говоря, перспективы штурма уже тогда были достаточно сомнительными. Чьей именно идеей было все-таки устроить прорыв в город к новогодним праздникам, установить трудно: поражение всегда сирота. Известно, что окончательное решение о наступлении на Грозный было принято на заседании Совета безопасности РФ в тот же день, 26 декабря, когда Грачев уверял в нежелательности штурма. Таким образом, вся подготовка к удару должна была уложиться в четыре дня.

По оценкам русских, Грозный обороняло около десяти тысяч боевиков. Штурмовать город с российской стороны могло едва ли больше солдат и офицеров. Преимущество русским давало обилие боевой техники, однако вставал вопрос о том, где взять необходимую для действий в городе пехоту в достаточном количестве. Геннадий Трошев позднее утверждал, что для эффективной блокады и штурма Грозного требовалось около 50 тысяч солдат и офицеров, однако такого войска в Чечне попросту не имелось.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Входящие, оставьте упованья. Близ Грозного

С середины декабря начались активные бомбардировки Грозного. Недостаточно высокая квалификация летчиков и не всегда ясно определенные цели ударов приводили к тому, что население города начало нести серьезные потери. Цели этих бомбардировок далеко не всегда можно точно установить, однако они постепенно становились все более ожесточенными и приносящими все больше жертв. Данных о том, каково было воздействие этих налетов на боевиков, нет, однако Грозный постепенно начал приобретать тот вид, к которому привык телезритель: живописное нагромождение руин. Несмотря на бегство русского и части чеченского населения в начале 90-х годов, в Грозном еще оставалось довольно много людей, и русских, и чеченцев. Теперь под рев «Грачей» начинался новый этап их драмы. Не следует впадать в другую крайность и утверждать, что бомбежки были призваны сровнять Грозный с землей и являлись актами геноцида. Правозащитники из «Мемориала» в своем отчете, посвященном ужасам Чеченской войны, описав эффект от авианалетов, все-таки признают, что ковровых бомбардировок Грозного не было.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Проблема, скорее всего, состояла в том, что авиаторы опасались огня с земли (у них были к тому все основания) и потому вели бомбометание и ракетные удары с больших высот, что неизбежно сильно снижало точность ударов. Действия летчиков такое предположение вполне объясняет, но жителям Грозного, на которых с неба день за днем обрушивался вал стали, конечно, не было от этого легче.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Грозный, убежище

Интересно, что бегству жителей из Грозного препятствовала чеченская сторона. 25 декабря из Грозного попыталась выехать колонна автобусов МЧС с мирными жителями. На выезде из города колонну остановили дудаевские боевики и силой отправили на площадь перед Президентским дворцом. Автобусы и машины скорой помощи они конфисковали. Более того, уже позднее, во время штурма, дудаевцы продолжали возвращать беженцев назад. Этим действиям было дано потрясающее объяснение: оказывается, существовал секретный план депортации чеченцев, в соответствии с которым МЧС вывозило грозненцев за пределы города. Можно предположить, что действительность куда прозаичнее: страдания населения с точки зрения боевиков являлись необходимой частью пропагандистской кампании, так что горожанам следовало эффектно умереть под видеокамерами, а не прозаически жить в лагере беженцев.

Унижение

С

обытия, о которых пойдет речь ниже, остались в тени штурма Грозного и не получили широкой огласки. Однако они достойны описания как показательный для Чеченской войны эпизод.

В конце декабря руководству операцией пришла идея подготовить штурм Грозного выброской десанта в тыл чеченцам. Предполагалось, что десант будет вести разведку путей подхода боевиков в Грозный из горных районов Чечни, минировать пути перемещения инсургентов и устраивать засады. Для этой частной операции был выделен отряд 22-й бригады спецназа ГРУ. 31 декабря группа была высажена в районе села Комсомольское.

Высадившихся спецназовцев сразу же заметили местные жители, не преминувшие донести боевикам о появлении гостей. Вдобавок свежий снег ставил крест на попытках незаметного передвижения: разведчики оставляли после себя очень хорошо различимый след. Сориентироваться на месте оказалось сложно, поскольку карты местности у разведчиков имелись слишком старые — за 1976 год. Командир группы майор Морозов понял, что операцию выполнить не удастся, и запросил эвакуацию. То, что случилось дальше, не лезет ни в какие рамки.

Из штаба заявили, что вертолетов нет, а группа должна продолжать выполнение задания. Морозов тем временем постоянно отступал от преследующих его боевиков, но никак не мог оторваться на снегу. Группа постоянно посылала радиограммы о своем бедственном положении, но получала всегда один ответ: «Продолжайте выполнение задания». Спецназовцы захватили пленных из состава отряда, посланного их ловить, и при таком трофее центр, наконец, согласился на эвакуацию, однако на сей раз вывоз группы не состоялся из-за плохой погоды. В результате окруженная, без надежды на спасение глубоко в неприятельском тылу, спецгруппа сложила оружие.

Захват сразу полусотни спецназовцев был событием уникальным. Во время войны в Афганистане бывали случаи гибели отрядов спецназа ГРУ, но не пленения. Чеченцы выжали из ситуации максимальный пропагандистский эффект. Пленных таскали всюду, демонстрируя журналистам, устраивали солдатам образцово-показательные встречи с матерями. За кулисами в это время шли достаточно жесткие допросы. Особенно доставалось майору Дмитриченкову: этот офицер был заместителем командира батальона по воздушно-десантной подготовке, а в рейд напросился, снедаемый угрызениями совести из-за несчастного случая с солдатом на учениях. Теперь допросчики из ДГБ пытались найти логику в его присутствии в группе.

В конечном итоге пленные спецназовцы были обменяны, но инцидент оставил очевидный осадок. Закономерен вопрос: как вышло, что отряд специального назначения не просто был уничтожен, но сдался в плен. Ответы едва ли способны навеять оптимизм. Солдаты спецназа были простыми срочниками, несколько лучших физических кондиций, чем у обычной пехоты. Обучения войне в горах до сих пор не проводилось, никто из бойцов группы кроме офицеров даже не был в горах до сих пор. Вертолеты, которыми их доставляли на место, не были никак оборудованы для действий в тумане, из-за чего не было возможности эвакуировать спецназовцев. Сами винтокрылые машины были сильно изношены. Наконец, командование, сидевшее в Моздоке, в упор не видело всех этих обстоятельств и отдавало приказы без оглядки на реальное положение дел. Все эти обстоятельства и привели к такому бесславному финалу рейда. Спецназ ГРУ получил, пожалуй, самую сильную пощечину в своей истории.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Предчувствие беды

П

ервые недели Чеченской кампании не отметились огромными жертвами и разрушениями. Чечня еще не успела стать для огромной страны олицетворением незаживающей раны. Однако черты грядущего кошмара уже проступали в тумане войны. Для тех, кто подступал к стенам Грозного в декабрьском тумане, не могло не быть очевидным, что армия плохо готова к войне. Обеспечение войск стояло ниже всякой критики, уровень подготовки солдат и офицеров был очень плох, дисциплина хромала. «Управляемые толпы» оказывали сильный деморализующий эффект на военнослужащих. Объяснить им, из-за чего они должны погибать за тысячи километров от дома, никто толком не удосужился. Ельцин уже был малопопулярен, а чеченцы со своей стороны приложили титанические усилия к тому, чтобы хорошо выглядеть как минимум в глазах прессы.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Безусловно, операция в Чечне была неминуема. Государство, от которого пытается отложиться окраина, почти неизбежно будет этому процессу препятствовать. В случае с Чечней, в молодом государстве постепенно шла расправа над «нетитульным» населением, республика превратилась в гнездо вооруженной мафии. Фактически любое государство вынуждено было бы пытаться уничтожить такое новообразование на своей территории. Однако конкретная организация похода вызывает только сожаление о невозможности предать трибуналу некоторых ключевых участников перформанса. Лучше всего о характере первой Чеченской войны высказался в интервью полковник Николай Баталов:

«То что их давить, гадов, надо — это правильно! Но давить по уму, обученным войском! Ну, месяц подготовки!»

20 лет Первой чеченской войне: часть III

У полковника Баталова и его сослуживцев не было месяца на подготовку. Впереди российских солдат и офицеров ждало самое жестокое сражение конфликта на Северном Кавказе. Штурм Грозного.

20 лет Первой чеченской войне: часть III
 

От новогодних праздников мало кто ждет худого. 31 декабря подавляющее большинство соотечественников привыкло встречать в кругу родных и друзей возле елки. Для тех же, кому не посчастливилось встретить новый, 1995 год в Грозном и окрестностях, 31 декабря и 1 января навеки потеряли своё обычное значение. Пока в московских, липецких, уральских квартирах готовили оливье, пробки летели в потолок, а люди слали друг другу благие пожелания, в городе на Кавказе стены ходили ходуном, жители пытались схорониться в подвалах, а радиоэфир разрывали команды, призывы вывезти раненых и отчаянная брань. До последующих дней, когда Россия проснулась и обнаружила, какое огромное несчастье на нее свалилось, тысячи людей в Грозном просто не дожили. В дни главного народного празднества в Чечне разворачивалась самая страшная трагедия новейшей российской истории.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Отцы поражения

П

риготовления к штурму отличались спешкой и дикой халатностью. Само по себе решение о наступлении на Грозный было принято только 26 декабря, так что для разработки плана и его доведения до войск у командующего Объединенной группировкой генерала Квашнина было совсем немного времени. Для чего была нужна такая спешка, высшее российское политическое и военное руководство так и не удосужились объяснить, и, вероятнее всего, истинный ответ, озвучь его кто-то из планировщиков, вызвал бы бурю эмоций в обществе. Генерал Трошев в мемуарах осторожно формулировал:

«Не секрет, что многие командиры с большими звездами, начальники федерального уровня полагали, что достаточно выйти к Грозному, пальнуть пару раз в воздух и на этом все закончится. Именно метод устрашения лежал в основе спешно утвержденного плана операции. Как позже выяснилось, его одобрили на самом верху без единого замечания. Потому что никто толком в план и не вникал. В результате приходилось вносить существенные коррективы и, что называется, перестраиваться по ходу дела.

Вот лишь один штрих. Вся тяжесть планирования операции легла на штаб Объединенной группировки войск, созданный на базе штаба СКВО (Северо-Кавказский военный округ – прим. S&P). А прикомандированные представители Генштаба (несколько сот человек!) выступали в роли консультантов, не неся никакой ответственности за свои «консультации». Мало того, что буквально задергали офицеров округа, мешая методичной работе, они не выполнили главную свою «функцию»: по существу, не предоставили штабу необходимых четких данных о вероятном противнике, степени его готовности, возможном характере боевых действий, «ориентировки» на командиров незаконных вооруженных формирований и т. п. Фактически планирование операции осуществлялось вслепую».

Геннадий Николаевич, по сути, мимоходом обрушил скалу на профессиональную репутацию «командиров с большими звездами». Правда, в мемуарах не называются персоналии, но судя по тому, кто планировал и вел наступление на Грозный, это были министр обороны Павел Грачев и командующий Объединенной группировкой войск Анатолий Квашнин. История назначения Квашнина на пост командующего ОГВ характерна сама по себе. Грачев описывал ее следующим образом:

«Приглашаю первого заместителя командующего сухопутными войсками генерала Воробьева. В Моздоке он отвечал за подготовку частей к боям. На совещаниях в штабе всегда четко и очень толково делал доклады: товарищ министр, такие-то части готовы идти в наступление, такие-то еще готовятся… Он и сейчас в Государственной думе хочет выглядеть этаким бравым генералом — все знает, все умеет… Я объяснил ситуацию: Эдуард Аркадьевич, Митюхин заболел, сам бог велит вам возглавить операцию. И тут мой дорогой генерал Воробьев, сильно покраснев и помолчав секунд 15–20, вдруг заявил: командовать отказываюсь. Как так? Я вам приказываю! А он: войска не подготовлены. Как это? Почему раньше молчали? Вот ваши доклады, вы отвечали за подготовку. Значит, вы меня обманывали? Вы знаете, чем это грозит? 15 лет или расстрел… Как хотите, отвечает, так и оценивайте, командовать не буду. В общем, отправил его в Москву, пригрозив судом. Он щелкнул каблуками.

В Москве я обо всем доложил Ельцину, даже сказал, что Воробьева надо судить. Б. Н. попросил подобрать руководителя операции. Генерал Кондратьев мне сразу сказал, что с него хватит октября 93-го года, не выдержит — больной. Миронову даже не предлагал — больной, еще в Афганистане сердце надорвал. Громов отказался, объяснил, что всегда выступал против ввода войск в Чечню, и тут же выразил готовность написать рапорт об отставке. Больше замов у меня не было… В мирное время все хорошие, умные, смелые, а когда начались боевые действия — в кусты. Такое бывает и у генералов».

Хоровой отказ генералов от командования сражением можно объяснить трусостью, но судя по реальному ходу битвы, военачальники скорее просто понимали состояние войск и не хотели нести ответственность за происходящее. Такое мнение высказал, например, полковник генштаба Баранец, который к провалам операций в Чечне не имел отношения и потому мог быть откровенным:

«После разговора Грачева с Кондратьевым многие в Кремле почему-то пребывали в твердом убеждении, что замминистра “отказался воевать”, хотя на самом деле его не устраивала никудышная схема управления войсками, представляющими все наши силовые структуры на Кавказе».

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Генерал Квашнин согласился возглавить штурм Грозного. Рассматривать ли его шаг как готовность взять сложное и опасное задание на себя или как легкомысленное намерение соучаствовать в преступлении, каждый волен решать сам. Бесспорно, однако, что получив заведомо невыполнимый приказ в четыре дня спланировать штурм и быстро взять город, новоиспеченный командующий не стал энергично протестовать, а спокойно взял под козырек. Итак, полководец был найден. У отдавшего приказ Совета безопасности остались чистыми руки. У исполнителей, видимо, в результате осталась чистой совесть.

Ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт…

К

оличество боевиков, оборонявших Грозный, обычно оценивается примерно в десять тысяч человек. Сами чеченцы чаще всего утверждают, что это количество радикально завышено. Однако, судя по позднее объявленным потерям боевиков в Грозном (даже если брать за основу данные Масхадова), а также судя по имеющимся данным о количестве вооружения, похищенного с российских военных складов ранее, это достаточно близкая к действительности оценка. В любом случае, численность инсургентов приходится оценивать на глазок. Дело в том, что костяк обороны Грозного кроме относительно регулярных отрядов, подчиненных Дудаеву и Масхадову, составляли личные дружины чеченских «ярлов» типа Гелаева и Басаева, а то и вовсе образовавшиеся на ходу группы друзей и родственников по 5–15 человек, часто — пришедшие из окрестных сел. Такие мелкие группы непонятно кому подчинялись, были скверно вооружены (и почти никак не обмундированы), а учет их численности и потерь — скорее дело для небесной канцелярии. Эта дикая дивизия позже создала множество проблем русским, поскольку такой защитник Грозного мог, спрятав или выбросив автомат, за несколько секунд превратиться в мирного обывателя. Если он погибал, то становился невинной жертвой зверств «федералов», и, что еще хуже, взвинченные «федералы», столкнувшись с таким явлением, начинали легко открывать огонь и по настоящим мирным жителям, не ожидая от самозваного гражданского населения ничего хорошего.

20 лет Первой чеченской войне: часть III
 

Формирования Дудаева и крупных полевых командиров были вооружены хорошо. Более того, уровень оснащения позволял им даже «давить огнем», паля из гранатометов в ответ на выстрелы стрелкового оружия. Учитывая количество подбитой в боях бронетехники русских, в первые же дни они должны были истратить несколько тысяч зарядов к РПГ-7 и одноразовых гранатометов. «Спасибо тому, кто их снабдил гранатометами в таком количестве, что они могли стрелять даже по отдельным пехотинцам», — сардонически замечал танкист Самарского полка.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Куда более пестрым был состав «диких» отрядов. Вооружение одной из таких групп описал ее член: 12 человек с пятью стволами оружия, включая охотничье. Естественно, ударной силой такие группы не являлись, составляя массовку для более серьезных формирований. Впрочем, тактика действий была схожей у тех и других: удары небольших мобильных групп по 5–20 человек, вооруженных в основном стрелковым оружием и гранатометами при поддержке «кочующих» минометов.

План обороны Грозного разрабатывался Асланом Масхадовым. Бывший советский штабной офицер был одним из немногих настоящих военных специалистов в рядах дудаевцев, и он сумел создать теоретически вполне адекватную схему обороны города. На практике боевики все же не были регулярной армией, и достаточно быстро все планы были сорваны, уступив место импровизации. Приготовленные для встречи российских войск опорные пункты сработали местами, а рубежи обороны Грозного, о которых много говорилось впоследствии, фактически остались на бумаге. Какой прием сработал, так это оставление в урочных местах «заначек» с боеприпасами. «В подавляющем большинстве подвалов домов на улицах, мало-мальски пригодных по ширине для движения техники, были сосредоточены запасы выстрелов к РПГ-7», — писал позже офицер-разведчик Тарас Зиков.

Вопреки распространенному стереотипу, подавляющее большинство дудаевских боевиков составляли именно чеченцы. Доля представителей других наций была невысока. Арабы массово объявились уже позднее (хотя в развалинах изредка попадались обладатели, например, иорданских паспортов), прибалты если и присутствовали, то в незначительном числе. Имелось некоторое статистически незначительное количество украинских националистов (по словам М. Удугова, к февралю 1995 года их успело попасть в Чечню семеро, четверо из которых погибло, по другим данным, «интернационалистов» в Чечне присутствовало одновременно несколько десятков), а также русских. О встрече с «родной кровью» писал один из солдат:

«Во время уличных боёв в городе, недалеко от подвала, где мы разместились, я наткнулся на довольно подозрительного типа. Он буквально скатился на меня с забора. Мы отскочили друг от друга и подняли автоматы. Он был одет в армейский камуфляж, бушлат, черную шапочку. И лицо славянское. Я был без знаков различия, разумеется, без шеврона, в маске. Немая сцена. А потом дурацкий диалог: «Ты за кого?» — «А ты?» — «Я за наших». — «И я за наших». — «За каких наших?» — «За своих…» И пятится, пятится, а меня держит на мушке. А потом развернулся и быстро так пошел, почти побежал. Я как то автоматически на крючок нажал. Он — носом в снег. Ну, думаю, натворил делов. Не дай Бог, своего убил, вовек себе не прощу. Перевернул его, действительно — лицо русское, на вид лет двадцать с лишним. Вытаскиваю из кармана бумаги. Смотрю — паспорт, прописка сибирская. Дальше какие то «ксивы»… Ага, вот, голубчик, — «Департамент государственной безопасности республики Ичкерии». Всё ясно. Потом, когда личность установили, выяснилось: офицер Российской армии. Взял отпуск долгосрочный, по семейным обстоятельствам. И поехал на Кавказ “Ичкерию” защищать да жене на шубу заработать. Заработал. Себе на бушлат деревянный».

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Боевик

 

С российской стороны непосредственно наступать на Грозный должна была группировка примерно в 15 тысяч человек, причем в первом эшелоне, в новогоднем штурме, участвовало порядка пяти тысяч.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Группа «Север» генерала Пуликовского (в сумме — «сводный отряд» Майкопской бригады и два мотострелковых полка, 4 тысячи человек) должна была войти в город, соответственно, с севера и блокировать Президентский дворец. Ее должна была поддерживать с фланга группа Рохлина «Северо-восток» в составе 2200 человек (два урезанных мотострелковых полка и отдельный разведбатальон). Группировка генерала Петрука с запада (6 тысяч солдат, в основном десантники) прорывалась к тому же самому президентскому дворцу, и по дороге должна была захватить вокзал. Наконец, с востока наступала группировка «Восток» генерала Стаськова в составе трех тысяч солдат, имея задачу захватить мосты через текущую сквозь Грозный реку Сунжа и выйти к тому же самому дворцу. Эти войска имели около девятисот единиц различной бронетехники, 164 зенитных установки и более двухсот орудий. Конечно, в чистом поле такая масса техники была труднопобедима, однако ей предстояло вести уличные бои, и здесь возникал вопрос о том, кто будет, собственно, вести штурмовые действия, зачищая городские кварталы. В ситуации, когда более трех тысяч человек — это только экипажи бронетехники и зениток, масса солдат и офицеров занята обслуживанием артиллерии, а кроме того имеются водители автомашин, техники, обслуживающие весь этот парк, штабные чины, медицинский персонал и т. д. и т. п. — сильно проседает, собственно, боевая численность. Недостает в первую очередь людей, воюющих в боевых порядках пехоты со стрелковым оружием в руках, тем более что экипажи техники часто имели буквально один автомат на троих. В некоторых БМП и БТРах сидело всего по паре автоматчиков. В иных — не было никого кроме экипажа. Полковник Александр Ярославцев из Самарского 81 полка рассказывал: «В каждом батальоне было человек 160–170. Причем все эти бойцы за рычагами БМП. В город вошла одна броня». Теоретически можно было бы компенсировать малочисленность пехоты ее высоким качеством, однако уровень боевой подготовки солдат (да и офицеров тоже) находился на катастрофически низком уровне.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Легко заметить, что в этом плане свет сходится клином на Президентском дворце и вообще центре города. Возможное сопротивление противника не учитывалось, столица Чечни даже не была окружена. Вопрос о контроле за коммуникациями обходился, о блокпостах по дороге никто не думал, да и собственно зачистка городских кварталов не планировалась как таковая. На фоне проваленного всего месяц назад штурма Грозного чеченской оппозицией этот план сейчас выглядит находящимся на грани и за гранью легкомыслия. Ни солдаты, ни офицеры не имели опыта штурма городов, по большей части не имели навыков взаимодействия с бронетехникой, многие просто не знали друг друга, поскольку часть могли сколотить только в Моздоке в последних числах декабря.

20 лет Первой чеченской войне: часть III
 

Позднее корреспондент Владислав Шурыгин приводил потрясающий диалог (указано, что ситуация типична):

Танкист рядовой Еремеев. Из самарского «сводного» полка. Документов у танкиста нет.

— Ротный собрал.

— А как фамилия ротного?

— Не знаю. Нас ему 31-го передали. Не успел запомнить.

— А где он сам?

— На Первомайской сгорел…

Разведка проводилась, по словам Трошева, «от случая к случаю», но несмотря на это командование ОГВ уже располагало сведениями, позволяющими судить о силе возможного сопротивления. Перед штурмом двое офицеров, прикинувшись один журналистом, а другой сотрудником ООН, побывали в Грозном, и своими глазами наблюдали приготовления к штурму. Сведения о противнике были доложены выше и благополучно проигнорированы. Черта многих и многих военных катастроф: люди, принимающие решения, отмахиваются от разведданных, не ложащихся на уже устоявшиеся представления об оперативной обстановке. В 1994 году длинный ряд полководцев-неудачников, расплатившихся жизнями подчиненных за свое безразличие к разведке, пополнился еще несколькими фамилиями.

Итак, взаимодействие между военными и входящими в город позднее частями милиции (а также армейскими частями между собой) не было налажено, представления о численности противника были туманными, осознания готовности дудаевцев к борьбе не было вовсе. Об уровне беспорядка в руководстве операцией говорит сцена в штабе группировки «Север»: в ходе обсуждения планов выяснилось, что генерал Пуликовский, командующий группой, не знает боевой задачи одного из полков. Как оказалось, полковой командир получил указания лично от Квашнина, начальник же над группировкой просто оставался в неведении относительно того, чем же именно будут заняты его части во время штурма.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Ноябрьский штурм Грозного «оппозиционерами» мог дать российским генералам пищу для размышлений, но не дал. Создается впечатление, что противника полагали подобным чехам 1968 года. К сожалению, «чехи» были в данном случае просто жаргонным названием чеченцев, боевого духа противника это именование никак не отражало. Уже тогда должно было быть очевидно, что штурм Грозного просто не мог кончиться удачей. Вскоре это было доказано практикой.

Черный день. Новогодний штурм

Н

а рассвете 31 декабря колонны российских войск начали входить в Грозный. Поначалу вход в город шел спокойно, даже рутинно. Танкист Денис Шачнев рассказывал исследователю:

«31 декабря 1994 года в 6 часов утра по радиосвязи прозвучала команда: “Всем строиться в боевую колонну!” Наш экипаж замешкался, потому что мы проспали. Помню, как по рации офицеры нам кричали: “Хватит спать! Вас ждем!…” Временами дорога была разбитой — попадались арыки, овраги, но колонна шла, не встречая сопротивления. Помню, как в одном из арыков застряла БМП, ее долго не могли вытащить. У нас у самих танк завяз, но мы-то выбрались, а ту БМП вытягивали тросом».

В Грозном если и не знали точно, то догадывались, что штурм — дело ближайших часов. «31 декабря 94 года город как вымер», — писал грозненец. — «Люди чувствовали, что будет что-то неординарное».

«Неординарное» сотнями боевых машин медленно втягивалось в Грозный.

О том, что предстоит входить в город, некоторые участники штурма узнали буквально за считаные часы до выхода. Офицер-спецназовец В. Недобежкин вспоминал:

«Проведя разведку маршрутов выдвижения в интересах 8-го корпуса, мы свою задачу, по сути, выполнили и 31 декабря должны были возвращаться в Моздок. Связываюсь с командованием, а мне сообщают: действие боевого распоряжения продлено до 10 января, но в город не входить. В 5 утра я прибыл к Рохлину с докладом. Он мне сразу:

“Пойдете в Грозный в составе первой штурмовой группы”. Объясняю, что мне руководство вход в город запретило. Спокойно, без крика и эмоций Рохлин снял трубку, тут же все переиграл, и нам уже приказано — идти в Грозный.

Единственное, что я спросил:

— На чем? На “Уралах”?

Мне подтвердили:

— Да, на “Уралах”.

Вот так: штурмовая группа на “Уралах”. Правда, пригнали нам потом БТРы, но какой же командир отдаст хорошую машину — “На тебе, Боже, что нам негоже!”

Определили нас, к счастью, не в штурмовую группу, а в бронегруппу, как-никак люди только из разведки вернулись.

К этому времени и пехоту, и десантников уже били хорошо, первые потери появились и в корпусе. На фоне этого поражало отношение армии к войне: ее никак не воспринимали всерьез. Что еще хуже, верхние штабы тоже ничего не хотели видеть».

20 лет Первой чеченской войне: часть III

В незнакомом городе колонны часто разрывались, и их части уходили неведомо куда. На картах 70-х годов отсутствовали многие ключевые здания (даже пресловутый Президентский дворец, назначенный, вообще-то, ориентиром для всех группировок), а дорогу было спросить чаще всего не у кого. Войска шли по главным улицам, не заходя, как и было сказано, в дома и не прикрывая тылы. «Оригиналом» опять оказался Лев Рохлин: генерал «засаживал» коммуникации на своем маршруте блокпостами со стрелками и техникой. Несмотря на немногочисленность его отряда («8-й корпус» был самой слабой по количеству людей группой), военачальник не собирался доставить неприятелю удовольствие легко себя разбить.

Уже до обеда начался бой.

31 декабря. Группа «Север»

Капитан Виктор Мычко рассказывал:

«Ситуация была такая, что как будто шли на парад. По улице Первомайской, как сейчас помню, там посередине аллея, и вот в колонну по четыре шла техника — куда шла, чего? — никто ничего не знал. Потом через триплексы мы видим, что впереди рвутся машины. Назад поворачиваем башни — тоже рвутся».

Один из батальонов потерял ориентировку и ушел в сторону совхоза «Родина». Те же, кто продолжал углубляться в Грозный, начали нести потери. Перед полуднем колонна Самарского полка была атакована из засады возле больничного комплекса. Отряд чеченцев на перекрестке обстреливал бронетехнику с верхних этажей зданий. Ответный огонь танки вести толком не могли. Неприятель сосредоточенным огнем по очереди выбивал машины. «У тех редких танков, которые смогли вырваться», — писал позже журналист Владислав Шурыгин, — «меньше пяти попаданий из гранатомета не насчитал ни у одного. И практически ни у кого не был израсходован даже наполовину боекомплект. — Я не видел целей, — сказал мне один из танкистов. — А те, которые видел, достать не мог. У меня танк, а не зенитная пушка». От отчаяния танкисты били по нижним этажам зданий в надежде, что удастся обрушить все перекрытия вместе с гранатометчиками, сидящими на верхних этажах и чердаках. Иногда это удавалось сделать, и боевик валился с крыши в подвал вместе со всей «хрущевкой». Чаще такая стрельба ни к чему не приводила: противник успевал скрыться.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Самарцы попытались продолжить марш по другой улице и столкнулись с такой же засадой. Тогда отряд полка заскочил в увиденный дорогой автосервис, где и занял оборону.

Тем временем майкопская бригада, шедшая справа от самарцев, пробиралась через мелкую, но топкую речку Нефтянка. На первоначально указанные планом рубежи майкопцы вышли без особых приключений. На одной из улиц они встретили танк дудаевцев, и под радостный вопль наводившего противотанковую ракету старлея Данилова «Дымит, стерва!» сожгли супостата. На этом этапе больше проблем доставляла Нефтянка и грязевые потоки вокруг нее. БМП проваливались по бойницы, их с трудом выволакивали из жижи.

Майкопцы обосновались в пригороде, но около 11 часов неожиданно получили приказ прорываться к железнодорожному вокзалу, то есть очень сильно углубиться в Грозный. Позднее существовала точка зрения, согласно которой майкопцы просто потеряли ориентировку и вышли к вокзалу чуть ли не случайно. Современные исследования вопроса (в частности, подробная работа К. Яука и П. Милюкова о 131-й Майкопской бригаде) позволяют однозначно говорить, что это не была ошибка: бригада получила приказы от генералов Квашнина и Пуликовского. Это распоряжение стало одним из важнейших за все время штурма Грозного. Обсуждать приказ никто не стал, и вскоре бригада громыхала по улицам в сторону вокзала. Туда же шли самарцы, отбиваясь от засад по дороге.

20 лет Первой чеченской войне: часть III
 

По дороге к вокзалу майкопцы и самарцы постоянно несли потери от огня чеченских «летучих отрядов». Командир Самарского полка уже был ранен и в дальнейших событиях не участвовал. Отряды боевиков москитами кружились вокруг колонн. Судьба экипажей, отбившихся от своих, оказывалась обычно печальной. Русская жительница Грозного позднее рассказывала в интервью, как раненых солдат, извлеченных из подбитой БМП, облили бензином и подожгли.

Дудаевцы начали брать пленных. Отношение к захваченным было разным. Некоторых быстро обменивали и даже выдавали, кто-то жил в плену в сносных условиях. Судьба других оказалась крайне скверной. Например, в тот же день окончилась жизнь лейтенанта самарцев Олега Мочалина. Он попал в плен раненым, однако на допросе, согласно отчету «Мемориала», он «”слишком независимо” отвечал на вопросы начальника охраны Д. Дудаева Абу Арсанукаева и, в частности, заявил, что в бою израсходовал весь боекомплект своей БМП. Взбешенный Арсанукаев вывел Мочалина из помещения. В дальнейшем среди пленных О.Н. Мочалина никто не видел. В 124-й Специальной медицинской лаборатории его тело значилось за номером 83, среди первых вывезенных из Грозного». Абу Арсанукаев в настоящий момент — уважаемый человек на хорошей должности.

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Другой офицер Самарского полка, капитан Мычко, попал в плен тяжело контуженным. После допроса его уложили спать, но вскоре капитан проснулся из-за того, что боевик, сосед по «палате», пытался его зарезать. К счастью, душегуба оттащили.

Путь к вокзалу уже напоминал прогон сквозь строй. Наводчик-майкопец вспоминал:

«Улица, по которой двигалась колонна, стала сужаться, слева появились дома частного сектора, а справа — жилые многоэтажные дома. Я разглядывал в триплекс впереди идущую БМП, как вдруг в этот момент по ней справа ударили из гранатомета. Машина сразу встала и задымилась. Пехота, которая сидела сверху, посыпалась с брони, десантные двери открылись, и из ее чрева повалил бело-сизый дым и экипаж. Живые стали расползаться по асфальту от машины в разные стороны, убитые остались лежать рядом с БМП. Наш механик-водитель рядовой Поздняков замешкался, и мы какое-то время стояли без движения прямо за подбитой БМП. Я загнал в казенник фугасный снаряд и начал искать цели. Противника не видно, в рации — неразбериха, мат. Из словесного потока в эфире мы с трудом разобрали координаты стрельбы. Я установил дальность и доложил командиру о готовности, но электроспуск орудия оказался в нерабочем состоянии. Пришлось повторить нажатия несколько раз, но все было напрасно. В танке имелась еще и резервная кнопка для стрельбы, однако и она не помогла. Тогда я в отчаянии ударил ногой по педали механического спуска, и это возымело свое действие — орудие произвело выстрел!»

По спасающимся из подбитых машин вели постоянный огонь из стрелкового оружия. «Я сбросил бушлат, выскочил — у меня винтовку два раза прострелили», — рассказывал замкомбрига майкопцев.

В конечном итоге самарцы и майкопцы все же вышли к вокзалу.

Офицер самарцев рассказывал:

«Когда я остановил свою колонну и подъехал на БТРе к вокзалу, увидел, как один чеченец лезгинку танцевал. Прямо на площади. Весь оборванный, в крови, босиком. На улице мороз, а он танцует лезгинку. Я думаю: «Ну, в безоружного стрелять вроде как грех!» А он нас «приветствует» вот так. И как только машины рассредоточились, такое впечатление, что он растворился. Как будто он под землю ушел. Раз — и все!»

20 лет Первой чеченской войне: часть III

Итак, «северяне», получив нежданный приказ от Пуликовского, вышли к вокзалу и начали обосновываться на нем. Майкопцы сменили самарцев и заняли круговую оборону. Немедленно начали выявляться проблемы. Сводный отряд бригады не имел достаточного количества пехоты, зато располагал огромной массой техники. «Гремящее стадо» боевых машин расположилось на привокзальной площади, солдаты заняли большое здание вокзала. Однако ни частный сектор, ни высотки, из которых просматривался вокзал, захвачены не были. Комбриг Савин просто не имел достаточно людей для устройства полноценного оборонительного периметра вокруг своего «вагенбурга». В сгущающихся сумерках майкопцы располагались на ночлег в здании вокзала и вокруг него.

В этот момент Квашнин был уверен, что операция развивается превосходно. Командующий ОГВ считал, что в оборону дудаевцев «воткнут лом», которым будет расшатана вся оборона Грозного. В действительности же бригада Савина сидела на вокзале без всякого прикрытия с флангов. Остальные группировки уже втянулись в напряженные бои. Фактически Майкопская бригада своим ходом приехала в котел.

Читать продолжение…

Источник: http://sputnikipogrom.com

 

http://wpristav.com/publ/mnenie/20_let_pervoj_chechenskoj_vojne_chast_iii/2-1-0-96

Перейти на сайт Юрия Подоляки - ПЕРЕЙТИ!

💳 Помощь сайту:

  • 4276 3000 4745 3249 — Сбербанк
  • 5536 9141 5239 1110 — Тинькофф
  • 410011260330376 — Юмани
(нажмите на номер карты, чтобы скопировать)
Информация про помощь сайту
*Средства собираются исключительно для нужд сайта и его администрирования. Все что будет получено НЕ будет передано третьим лицам ни под какие нужды. Пересылая свои деньги по вышеуказанным реквизитам, Вы понимаете, что посылаете их не для нуждающихся, а для развития и поддержки интернет-ресурса. Администрация оставляет за собой право тратить полученные средства по своему усмотрению. Контент сайта носит исключительно информативный характер и не используется для извлечения прибыли.
Оцените статью
Новости Юрия Подоляки
Добавить комментарий